Зов красной звезды. Писатель
Шрифт:
Войдя во двор, отгороженный от улицы высоким забором, четверо газетчиков показали свои пропуска постовому. Тот внимательно изучил документы. Потом каждого обыскал — нет ли оружия. Удостоверившись, что все в порядке, сделал шаг в сторону:
— Проходите!
В канцелярии их не заставили долго ждать.
— Товарищ Таддесе Гебре Медхин ждет вас, — сказал им секретарь.
Канцелярия находилась в национализированной вилле с просторными, некогда уставленными добротной мебелью, а теперь пустоватыми комнатами. Очевидно, в кабинете, куда пригласили журналистов, несколько минут назад закончилось собрание. Хотя окна были распахнуты настежь, под потолком еще плавали облачка синеватого сигаретного дыма. Пепельницы с грудами окурков были похожи на костры, которые жгут в дни весеннего праздника Креста. Этот кабинет отличался от кабинетов
В комнате находились три человека. Председатель кебеле сидел за большим столом. Перед ним лежала толстая папка. Он был погружен в чтение каких-то бумаг. Напротив в кресле, небрежно закинув ногу за ногу, сидел тот самый товарищ Таддесе Гебре Медхин, который пригласил сюда журналистов. Его курчавая шевелюра была аккуратно причесана, как будто он только что побывал в парикмахерской. Смуглое самодовольное лицо лоснилось. Концы щегольски подстриженных усов, почти касаясь клинышка бороды, у самого подбородка лихо закручивались вверх. Большие светлые глаза этого человека так и сверлили взглядом вошедших. Нервными тонкими пальцами Таддесе пощипывал бородку. При этом улыбался, демонстрируя ослепительно белые крупные зубы. Всем своим видом он старался показать, что в этом кабинете он свой человек. Одет Таддесе был изысканно — светлый костюм, коричневая рубашка и в тон галстук. Облик этого франта контрастировал с грузной угрюмой фигурой командира местного отряда защиты революции. Этот хмурый мужчина с автоматом на коленях сидел напротив Таддесе. Его левая щека была изуродована глубоким шрамом.
— Садитесь. — Таддесе хозяйским жестом указал на свободные кресла. — Журналисты у нас в почете. Хотя кое-кому нравится называть вас обезьянами. Ха-ха! — Он был явно в хорошем настроении. — Ну, товарищи, шутки в сторону, — сказал он, когда все четверо, потоптавшись смущенно, наконец расселись. Улыбка стерлась с его лица. — Что заявил вам новый председатель соседнего кебеле? Вы ведь были у него?
Таддесе говорил уверенно, как будто был здесь главным. На самом же деле он не проживал в этом районе и к этому кебеле отношения не имел. Однако с местными руководителями был близок, чем и объяснялась его самоуверенность. Таддесе работал в Министерстве иностранных дел. Занимал там довольно высокий пост, но хотел большего. Потому и лез из кожи вон, втирался в доверие к влиятельным людям. Он мечтал встать во главе Министерства информации и национальной ориентации. Эта цель казалась ему вполне достижимой в обозримом будущем. Нужно лишь проявить себя активным борцом за новую жизнь, беззаветно преданным делу революции. А там, глядишь, и назначат постоянным секретарем министерства или даже министром. Вот тогда-то он и займется наведением порядка в этом «мятежном доме». От таких перспектив дух захватывало.
— Ну, что стесняетесь? — подбадривал пришедших Таддесе. — Рассказывайте.
Седовласый журналисте золотыми зубами поспешил ответить:
— Значит, так. Утром, после того как вы мне позвонили, мы вместе с этими ребятами составили список лиц, подлежащих чистке, и пошли к Деррыбье.
— А тот что? — Таддесе нетерпеливо пощипывал свою бороду.
— «Есть ли у вас конкретные факты против этих людей», — говорит.
— Как будто так просто найти их, — обиженно вставил журналист, у которого был сиплый голос. — Он думает, что враги народа сами будут доносить на себя: вот, мол, мы, а этот саботаж — наших рук дело! — Он изобразил на лице кислую мину, всем своим видом выражая презрение к Деррыбье. — Еще с советами лезет.
— С какими советами?
Председатель кебеле оторвался от своих бумаг, а командир отряда защиты революции поставил автомат на пол. Разговор их заинтересовал.
— «До принятия мер необходимо тщательно проанализировать обстановку». Ишь осторожный какой!.. «После того, как нажмешь курок и прогремит выстрел, думать уже поздно. Нельзя строить обвинения только на основании доносов непроверенных людей. Это может подорвать революционную законность, ввести нас в заблуждение». Вот что он нам сказал.
— Ну видите! — воскликнул Таддесе, поворачиваясь к председателю кебеле. — Каково! Я же предупреждал: несогласные с «красным террором» либералы и ревизионисты проникают в руководство некоторых кебеле. А вдруг это продуманная акция саботажа? С подобным положением надо бороться! — Он вскочил с кресла. Саркастически хмыкнул: — Организовали СМЛО [36] ! Твердят о какой-то марксистско-ленинской партии. Где она, эта партия? Фикция. Нет ее. Борьба за революцию идет между нами и показавшей воочию свою антинародную сущность ЭНРП. Победоносная линия — наша. Мы вожаки революции! Вы только вдумайтесь, что такое СМЛО! Это заговор, который плетет мелкая буржуазия и ее приспешники с целью ослабить нашу организацию. И ничего другого! — он ударил кулаком по столу. Болезненно сморщился.
36
СМЛО — Союз марксистско-ленинских организаций, создан в 1977 г. Объединение прогрессивных организаций, которое при поддержке революционного руководства страны выступало за создание в Эфиопии единой политической партии.
В кабинет стремительно вошел один из активистов кебеле. Подойдя к председателю, он что-то шепнул ему на ухо, передал желтую папку и вышел.
Председатель, не теряя времени, открыл папку, вытащил из нее какой-то документ и стал читать его. При этом он удивленно поднял брови.
После короткой паузы Таддесе продолжал:
— Товарищи, я, разумеется, не открою вам секрета, сказав, что в наших рядах наметились опасные тенденции. Поговаривают, якобы наши действия дезорганизуют экономику Эфиопии. Нас стремятся оклеветать, вменив нам в вину все беды, которые постигли страну. Мы якобы мешаем Дергу успешно довести до конца начатые мероприятия. Это злонамеренный поклеп, который надо пресечь на корню. Иначе нам несдобровать. Пока мы имеем большинство в общественных организациях, мы должны выше поднять лозунг «Демократические права эксплуатируемым — немедленно!». Если мы не сплотим массы вокруг этого призыва и не поведем их за собой, то мы, истинные революционеры, можем оказаться в трудном положении. — Таддесе оглядел всех присутствующих.
Председатель кебеле не отрывал глаз от документа. Он не слушал, что говорил Таддесе. Остальные кивали головами, соглашаясь со сказанным. Таддесе повернулся к журналистам:
— На вас, журналистах, лежит большая ответственность за внедрение нашего лозунга в сознание масс. Я знаю, в Министерстве информации все революционные начинания душат окопавшиеся там оппортунисты. Но ничего, доберемся и до них. Скоро я перейду в ваше учреждение… Будем вместе бороться… Да что ты уткнулся в эту бумагу? Тебе бы только личные дела читать. Слышал, что я сказал? — с раздражением бросил Таддесе, посмотрев на председателя кебеле.
Тот выпятил нижнюю губу:
— Удивительно! Послушай, что заявил представитель Дерга о деятельности Вассихона сегодня утром. Почти слово в слово повторяет то, что сказал вчера вечером на собрании Деррыбье.
— Что же он такого сказал? — насторожился Таддесе, его правая рука опять потянулась к бородке.
— Деррыбье призывал к неукоснительному соблюдению принципов демократического централизма в работе органов народной власти. Причем он имел в виду не только свой кебеле, но и другие. Он выдвинул требование: «Кебеле должен стать штабом революционного народа, а не игрушкой в руках враждующих группировок».
— Разве я вам не говорил? Он копает под нас.
— Если бы он ограничился только этим! Сегодня, буквально вот только сейчас, он собрал бойцов отряда защиты революции своего кебеле и заявил им: «Лозунг «Демократические права эксплуатируемым — немедленно!» ни по содержанию, ни по своим целям не отличается от лозунга ЭНРП «Временное народное правительство — немедленно!». Мелкая буржуазия прикрывает им свое стремление к власти, пытается извратить в своих целях сущность борьбы угнетенных масс за демократические права. Демократические права — это не дар свыше, а результат классовой борьбы, которая не завершится в один день. Без политической сознательности, организованности и участия самих масс в этой борьбе нечего и думать о победе. Поэтому выдвигать лозунг «Демократические права эксплуатируемым — немедленно!» сразу же после того, как революция перешла от обороны к наступлению, означает авантюристическую попытку использовать энтузиазм народа с целью взять власть в свои руки. По-иному невозможно трактовать этот призыв. Мы же должны выступить под лозунгом «Демократические права эксплуатируемым — через борьбу». Вот за что он агитирует в своем кебеле.