Зов пустоты
Шрифт:
Нет, нет. Ужас затопил меня изнутри. Я заметался, как в тисках. Нет, пожалуйста! По лестнице скатился кубарем, но тут же вскочил на ноги. Боль в этом иллюзорном месте была вполне реальной.
— Пустите! — закричал, зажимая уши. Не помогло! Я все равно слышал их. Слышал дыхание за спиной — и боялся обернуться. А пол вдруг пошел волнами, будто стараясь сбить меня с ног. Бежать!
И я снова помчался вперед. Поворот, поворот. Дверь уже должна была быть передо мной. Я снова повернул. Мать и отец стояли у двери. Умом понимал, что они мертвы. Но, наверное, я не верил до конца. Сейчас поверил, потому что мать протянула посиневшую руку и поманила меня. Нет, надо обойти их,
— Ну же, Анри, — ласково сказала она. — Куда ты бежишь? Мертвым не надо никуда мчаться. Здесь так тихо и спокойно. Останься с нами.
— Нет, нет. — Я отчаянно тряс головой.
— Что же ты, сынок? — вмешался отец. — Не думаешь о родителях. Оставайся. Скоро к нам присоединится Фил, снова будем все вместе.
— Вы до него не доберетесь.
Я говорил себе, что это — порождения пустоты, тени, но все вокруг было до того реально! Я узнавал каждую трещинку на стенах, узор на платье матери, каждый жест, каждый взгляд. Хотелось упасть на колени и закрыть лицо руками. Я рванулся вперед, почувствовал, как ледяные руки вцепились в одежду, которая вдруг приобрела привычный вид, превратившись в гвардейскую форму. Толкнул дверь, пролетел по дорожке до ворот, обернулся — и увидел обугленные черные стены, надпись «Смерть родителям убийцы». С губ сорвался не крик — вой. Нет, нет! Это неправда, этого нет!
Толкнул ворота — за ними клубился туман. Сделал шаг, нащупал в пустоте дверную ручку, толкнул. Сейчас!
И рассмеялся. Тихо, жутко. Потому что снова находился в той же комнате с десятками дверей. Ты права, Пустота. Похоже, будет забавно.
Филипп
Да уж, такого утра в моей жизни еще не было. Но все когда-то происходит впервые. Вот и я впервые сползал с кровати так, будто тело было готово вот-вот рассыпаться на маленькие кусочки. Да чтоб мне провалиться… А лучше — Роберту с его дружками. Закусил губу, стараясь сдержать болезненный стон. Ничего, скоро станет легче. Темная магия, конечно, не лечит, но помогает по-своему бороться с повреждениями. Так что я призвал магию в надежде, что хотя бы обезболит, а там разберусь. Стало немного легче. Я умылся, оделся и потащился на занятия. И все было вроде бы неплохо до того момента, пока я не увидел, что в расписании первыми стоят не привычные лекции, а практикумы.
Практикумы… С одной стороны, с моей магией все было в порядке. С другой, меня едва ощутимо покачивало при ходьбе. Как я буду создавать заклинания в таких условиях? Да, не видать мне сегодня баллов для экзамена.
Первый практикум был как раз у нашего куратора. Синтер читал курс основ боевых заклинаний. Пока что не темных, а универсальных, но из его лекций я уже почерпнул много интересного, и сегодня почерпнул бы еще больше, если бы не проклятый Роберт Гейлен. Я прекрасно понимал, почему Роберт ко мне прицепился. Сейчас я был удобной жертвой. За моей спиной не было семьи, которая вступилась бы за меня. К тому же титул у Гейленов был какой-то мелкий, насколько я помнил, и вдруг мы поменялись местами. Хотя самое смешное, что в отсутствие Анри я-то оставался последним графом Вейраном. Титула нас никто не лишал.
Тряхнул головой. К демонам Гейлена! Наступит день, когда меня не будут связывать правила гимназии, и мы с ним поквитаемся. А пока что остается терпеть и ждать. Впрочем, и повторения ситуации допустить нельзя. Надо только понять как.
Раздумья помогали бодрее тащиться в тренировочный зал, который был обозначен для практикума. Добрался я до него последним. Здесь собралась треть претендентов — чуть больше двадцати человек. И как же было «радостно» обнаружить среди них Роберта! Тот ухмылялся, даже не скрываясь. Я улыбнулся в ответ, и его перекосило. Не знаю, чем бы завершился этот обмен любезностями, но в дверях появился куратор Синтер, и начался практикум. Задача не была для меня сложной. Мы практиковали атакующие заклинания второго уровня. Третий уровень давался мне легко, второй я только начал изучать, когда Анри арестовали, но кое-что усвоил и был уверен, что проблем не возникнет. Только кто согласится стать со мной в пару? Придется куратору назначать партнера по практикуму самому.
Я слушал, как Синтер объясняет правила поединка. Три заклинания — меняемся. Затем снова. И так до бесконечности. Мне предстояло сначала защищаться, потом атаковать. Стоило Синтеру дать отмашку, и толпа студентов забурлила, быстро делясь на пары. Ну, кто же тот несчастный?
Передо мной остался веснушчатый парнишка не из нашей группы. Маленький, щуплый. И это — темный маг? Я вздохнул. Он хоть моего возраста? А то неудобно выйдет. Парнишка задергался, ища пару, но остался только я. Он затравленно взглянул на меня.
— Не бойся, убивать не стану, — сказал я с улыбкой. А мой будущий противник только затрясся сильнее.
— Приступаем, — скомандовал Синтер.
Я возвел щиты и с легкостью отразил хлипкие атаки противника. Правда, третий щит получился какой-то косоватый, но его хватило против слабенького атакующего заклинания, даже не дотягивающего до второго уровня. Теперь моя очередь.
Я сосредоточился, вспомнил лекционный материал. Было одно заклинание, которое очень хотелось попробовать. Оно представляло собой черный шар, объятый пламенем. И радиус поражения у него был неплохой. Призвал магию. Она заплясала вокруг пальцев, и я сформировал шар. Ударил раз, другой, третий. Парнишка с горем пополам отразил атаки — тем более я особо не старался и бил вполсилы. Теперь снова защита.
Парень прикрыл глаза, будто боясь даже смотреть на меня. Я увидел черную вспышку атакующего заклинания, поднял щит — и вдруг щит исчез, а заклинание врезалось в грудь, и перед глазами заплясали черные круги. Я попытался удержаться на ногах, но приглушенная боль всколыхнулась волной, и пришел позорный обморок.
Сознание возвращалось урывками. Дико болела голова — так, будто сверло проворачивали в висках. Как же больно! Я то выплывал из тумана, то нырял опять, а надо мной слышались голоса.
— Говорил же тебе, что от Вейрана будут проблемы, — рычал кто-то.
— Проблемы и курсанты — это синонимы, — отвечал куратор Синтер. — Но тому деятелю, который так над мальчишкой поработал, я бы руки оторвал.
— Скорее ноги, — меланхолично заметил его собеседник.
— Нет, руки, чтобы создавать заклинания не смог. И почему этот дуралей сразу к целителям не пошел? — негодовал Синтер.
— Упрямый. Виктор был таким же в годы нашей юности.
Собеседник Синтера знал отца? Я попытался открыть глаза, но ничего не вышло.
— Намучаемся мы с мальчишкой, — вздохнул Синтер. — Если пройдет, конечно.
— А ты сомневаешься? Мне интересно одно — почему Виктор его не обучал? Он ведь понимал, что рано или поздно его сын придет к нам.
— Откуда мне знать?
А я все-таки сумел открыть глаза. Передо мной был только Синтер — хлопнула дверь. Значит, второй собеседник поспешно удалился.
— Жив? — склонился надо мной куратор.
— Жив. — Пересохшие губы слушались с трудом.
— Ничего не хочешь мне рассказать?