Зов Сирены
Шрифт:
Уж тем более ночью.
Кстати, алкогольный сон, замешанный на отчаянии, похож на смерть. Ну, или на желание смерти. А как еще назвать состояние, когда любой звук извне вызывает досаду и болезненную тоску? И даже телефонные позывные… Ну что, что? Кому я нужен? Я ведь умер, нет меня…
– Да, слушаю…
– Дмитрий, это ты?
– Да, я, Игорь Владимирович. Здравствуйте.
– А что у тебя с голосом? Ты болен, что ли?
– Да… Да, я болен. Простудился, температура высокая.
– Понятно… А чего не позвонил, не предупредил?
– Да, у меня все в порядке. Спасибо.
– Ладно, выздоравливай. Проектом пока Макс займется вплотную. Я тебе даю неделю, слышишь, Дмитрий? Нет, лучше две недели. Но у меня есть одно условие. Или просьба, не знаю… Расценивай как хочешь. В общем, или ты приходишь в прежнее деловое рабочее состояние, или… Или нам не по пути. Ты меня понял, надеюсь?
– Да, Игорь Владимирович, понял.
– Не обижаешься?
– Нет.
– Ну и ладно. Конечно, не хотелось бы с тобой расставаться. Просто у меня другого выхода нет.
– Я понял, понял.
– Ладно, лечись. Пока.
– До свидания…
И минуты не прошло – снова звонок. Мама… Митя прокашлялся на всякий случай, ответил, как самому показалось, довольно бодренько:
– Доброе утро, мам!
– Ну, наконец-то! Ты почему трубку не берешь? Отец тебе весь вечер звонил…
– Батарея разрядилась, я не увидел. Извини.
– А что у тебя с голосом? Ты болен? Или… Что с тобой, сынок? Тебе плохо?
– Да все в порядке, мам…
– А ты где сейчас? У Дениса? Извини, я вчера звонила твоей Вике… Просто ты весь день не отвечал на звонки, и я беспокоилась… И она мне сказала… В общем, неважно, что она мне сказала. Ты у Дениса, Мить, да?
– Да.
– Хорошо, сынок. Я сейчас приеду.
– Зачем? Не надо!
– Надо. Тем более я уже еду. Вернее, уже подъезжаю. У меня на сегодня учебных часов больше нет, только факультатив вечером. У вас продукты какие-то есть? Я суп успею сварить.
– Продукты? Не знаю, мам… Да не надо ничего… А который час?
– Половина пятого.
– Сколько?!
– Ладно, понятно. А продукты я куплю. Сейчас выйду из автобуса, зайду в супермаркет.
– Не надо ничего, мам…
– Ладно, через двадцать минут буду. Жди. – И она отключилась.
«Надо вставать, срочно приводить себя в мало-мальский порядок, – думал Митя. – Побриться, рожу холодной водой умыть, душ принять. Нет, на душ времени не хватит… Лучше убрать бардак на кухне, пустые бутылки спрятать. Хотя прячь не прячь… И без того все понятно. Боже, как стыдно-то! Особенно перед мамой! Выходит, он со вчерашнего утра в отключке? А в зеркале-то страх смотреть! Зеленая рожа похмельная…»
Анна, увидев сына, быстро сглотнула комок, подступивший к горлу. И улыбнулась как ни в чем не бывало. Протянула Мите пакеты,
– Неси на кухню. Сейчас кормить тебя буду.
И выдохнула, когда он, повернувшись к ней спиной, побрел на кухню. Потом снова втянула в себя воздух… Да, так и есть. Пьянствовал сынок, причем основательно. Ни с чем не спутаешь этот прогорклый душок человеческого несчастья, упадка и слабости. Анне хотелось заплакать, выкрикнуть в спину Мите свою материнскую досаду… Но она сдержалась. Это было бы слишком просто. Слишком по-бабьи. Не для того она сюда ехала.
Встала у зеркала в прихожей, отрепетировала бодро-веселое выражение лица. И улыбку, обязательно улыбку!
Черт, ничего не получается. Лицо само едет вниз, губы дрожат, не слушают отдаваемых приказов к бодрости и веселью. Организм же актерскому ремеслу не обучен, от противного играть не умеет. А зря! Всякое умение хоть раз в жизни да пригождается!
– Надо еще раз попробовать, через силу, – велела себе Анна. – Вдохнуть, задержать дыхание, прогнать слезы из горла. В конце концов, мать ты или кто? Зачем тогда приперлась?
Вот так… И улыбка нормальная получилась. Пусть будет позитив, хоть и суррогатный.
– Мить, я куриный супчик сварю, ладно? Где у вас кастрюля? Ага… А разделочная доска? Может, пока бутерброд будешь? Я колбасы докторской купила и сыру!
– Нет, мам, не хочу. Да ты сядь, не суетись, пожалуйста, мне и без того страшно неловко… Скажи лучше, как папа себя чувствует?
– Да ничего, нормально.
– Нервничал вчера из-за меня? Ну, что я на звонки не отвечал?
– Да, было дело. А сегодня утром до Дениса дозвонился и успокоился. Хотя из твоего Дениса тоже слова не вытянешь… Молчит как партизан или мычит что-то нечленораздельное. Ой, вчера нам еще Ксюша звонила…
– И что?
– Да все как обычно. Голос раздраженный, хамит…
– А чего хотела-то?
– Да ничего она не хотела, сынок. В смысле, ничего особенного, все то же самое. Ты же понимаешь, ей накопившуюся энергию обиды надо выплеснуть. Она еще долго будет на тебя обижена, очень долго…
– Понятно. А почему тебе-то звонит? На меня бы и выплескивала.
– Так ты ж на звонки вчера не отвечал.
– А… Но это же не значит, что тебе надо хамить.
– А кому? Я в данном случае сыграла роль приемника.
– Ладно, я потом с ней поговорю…
– Не надо. Она позже перезвонила, извинилась.
– А Майку на выходные отпустит?
– Да я просила, конечно… На что Ксюша ответила – пожалуйста, мол, но только в моем присутствии. И на нейтральной территории. Так что, может быть, в зоопарк пойдем в эти выходные… Будем там гулять – я, папа, Ксюша и Маечка. Все соблюдено, получается, и нейтральная территория, и присутствие. Можешь и ты приходить, если так. Придешь?
– Приду.
– Только без Вики, пожалуйста. Если Ксюша увидит… Представляю себе, что она устроит…