Зовите меня просто - Морти!
Шрифт:
— Что — цветы? — с видом великомученика спросил второй иберниец.
— Букет невесты! — я всплеснул руками. — Я непременно должна бросить в толпу букет невесты. Тот, кто его поймает, обязательно встретит свою судьбу в самом ближайшем будущем.
— В какую толпу? — устало спросил Риста и широким жестом обвёл полупустой двор. — Нет здесь никакой толпы, жарко.
— Вот видите, — я с упрёком посмотрел на него и понял, что клиент почти готов и дожать осталось совсем чуть-чуть, — у вас даже толпы нет! А какая свадьба без скопления народа? Я понимаю, что у вас величество женится
— Дежурную толпу? — растерянно переглянулись ибернийцы. — Бред какой-то!
— Что?! — я посмотрел на них, и глаза наполнились слезами, одна даже скатилась по щеке. — Вы считаете, что я говорю бред?! Да как вы можете?!
Тут я картинно рухнул на удачно подвернувшуюся скамеечку и зарыдал. Я всхлипывал, вытирал слёзы и громко сморкался в платок, протянутый растерявшимся в очередной раз советником.
— Слушай, а можно как-нибудь отправить эту истеричку обратно? — шёпотом спросил Ристу его помощник. — Ишива нам не простит, если мы ему такую подсунем. Он сказал, что на этот раз ему надо кроткую и послушную. Он её куда-то в мир каменных пустошей сосватал, у тамошнего правителя сын женится. А если держать её здесь, пока не появится любитель сумасшедших, — она нас до могилы доведёт, я тебе точно говорю!
— За кроткую эта точно не сойдёт, мы же другую ждали, та вроде скромница, — так же тихо ответил ему советник, — может, всё же та приедет?
— А эту куда девать? Пристраивать такое сокровище — вспотеешь!
— Согласен. По мне так лучше всего домой отправить, — вздохнул Риста и поморщился, услышав очередной всплеск рыданий. Я же ловил каждое слово и понимал, что выбранная стратегия начинает себя оправдывать.
— Поговори с Ишивой, — с умоляющими интонациями в голосе проговорил спутник Ристы, — а там, глядишь, и скромница появится! А этой сделаем вид, что и не было…
Только я хотел сказать, что согласен и готов отправиться домой хоть сейчас, как во внутреннем дворе раздался мелодичный звон храмовых колокольчиков. Я с трудом сдержал нервное хихиканье, узнав в мелодии достаточно фривольную песенку, которую любил напевать в студенческие годы Энджел. Всё-таки у нас, божеств, очень странное и порой извращённое чувство юмора.
— Опоздали, — обречённо вздохнул Риста, — Ишива уже в храме и ждёт свою невесту, чтоб ей Херм в мужья достался! В смысле — вместо нашего Ишивы!
Меня, уже не спрашивая, подхватили под обе руки, и очень бережно и аккуратно, но решительно потащили в сторону приземистого здания, откуда, собственно, и раздавался звон.
Храм моего приятеля, носящего в Ибернии гордое звание Великолепного, был достаточно симпатичным, хотя до того, который предлагал мне Аш-Рибэйл в Освэше, ему было… как нам с Шархой до дома, то есть бесконечно далеко.
На мой вкус, здесь было слишком много позолоты, каких-то никому не нужных ваз, полочек, светильников… И совершенно удушающе пахло благовониями.
Жених ждал меня возле чего-то, отдалённо напоминающего алтарь, и был занят тем, что спокойно листал какие-то бумаги. Бросив на меня мимолётный взгляд, он поднял руку и пробормотал:
— Минуточку, пожалуйста! Сейчас я освобожусь!
Я вертел головой, рассматривая убранство храма и никак не мог найти изображения божества. С некоторых картин на меня, конечно, взирал лениво какой-то лысый толстяк в белоснежной хламиде, но он никак не мог быть Энджелом. Тот всегда отличался исключительно щуплым телосложением и кудрявой рыжей шевелюрой. Он никак не мог настолько сильно измениться за те несколько лет, что мы не виделись. Но если это не Энджел, то кто? Самозванец? Мало мне было проблем с пропадающими жёнами, теперь надо ещё понять, куда делся Энджел? Вот оно мне надо?!
Нужно было как-то форсировать события и любым способом отправляться домой, пока местное божество, кем бы оно ни было, не успело скрепить брак. Приятельские отношения — это прекрасно, но есть некие нерушимые законы мироздания. И среди них тот, который гласит: брак, скреплённый божеством, окончателен. Но тогда непонятно, каким образом Ишива снабжает жёнами других правителей? В аренду он их отдаёт, что ли?
— Можно мне помолиться? — робко взмахнув ресницами, спросил я у Ристы. — Жених всё равно занят…
— Не вижу препятствий, — прохладно ответил советник, — только, если можно, без эксцессов, хорошо?
— Как вы могли обо мне так плохо подумать! — оскорбившись в лучших чувствах, ответил я. По взгляду Ристы и его спутника было понятно, что они готовы ожидать от меня любой гадости, вплоть до разрушения храма. — Я исключительно помолиться!
Поозиравшись, я снова повернулся к мгновенно насторожившимся ибернийцам.
— Простите, а где изображение вашего, точнее, почти уже нашего, Энджела… Великого, разумеется! Просто хочется вознести молитву, так сказать, адресно, обращаясь напрямую. Понимаете?
— Вот он, — Риста подозрительно смерил меня взглядом, но показал на большое полотно, изображающее того самого лысого толстяка. Что же случилось с Энджелом?
— Благодарю, — я скромно опустил глазки, чем, кажется, насторожил советника ещё сильнее. Ну надо же, какой впечатлительный!
Подойдя к изображению местного божества, я постоял, подумал и поднял лицо к картине.
— Дорогой Великий Энджел! — воззвал я. — Молю тебя снизойти к моим мольбам и даровать мне пару минут своего драгоценного внимания! Наверное, хотя бы в храме можно уже прислушаться к мольбам подданных, лентяй ты эдакий! Что сказал бы магистр Дерек, если бы узнал, как ты манкируешь своими обязанностями, рыжий бездельник!
Риста и второй иберниец, имени которого я так и не узнал, вытаращились на меня, и даже жених, который Ишива Великолепный, отвлёкся от изучения очередного документа.
— Что проис… — договорить его великолепное величество не успел, так как воздух возле алтаря замерцал, подёрнулся золотистой дымкой, и в храм величаво шагнул знакомый по картинам толстячок в белом балахоне, украшенном толстенной золотой цепью. На лице его было скучающе-высокомерное выражение, в руках он держал нечто вроде жезла, тоже, естественно, золотого.