Зоя
Шрифт:
Да, да, я знаю, что так говорить нельзя! Люди, которые не могут видеть, читают пальцами. Те, кто не может ходить, бегают на протезах, а неслышащие создают музыку.
А я — слабая и глупая — не могу забыть совершенного мужчину, которого люблю.
Не могу. И все.
***
— Ты приглашена на презентацию Эмпе? — вскинул брови Ксавьер, сидя напротив меня в кофейне после лекций в школе «Ллотия».
— Да, — насторожилась я и поставила чашку с земляничным чаем обратно на блюдце. — Что-то не так?
Ксавьер клацнул языком:
— Ну,
— Знаешь, — усмехнулась я. — У меня, как ни странно, есть опыт общения с подобными мужчинами.
Я поднялась из-за стола, пряча альбом в сумку:
— Мне пора. Очень много работы.
— Я подвезу тебя, — тоже встал он. — Кстати, завтра будут готовы пригласительные на твою выставку. Думаю, на ежегодной охоте у Эскалантов и начнем их распространять.
У меня екнуло сердце. И так было каждый раз, когда я слышала об этом событии.
— Серьезно? На охоте? — уже сидя в его автомобиле, я скептически изогнула бровь. — Я не собиралась идти туда.
— Что?! — охнул тот. — Это событие года! Там будут все-е-е! И твое присутствие необходимо. Ты должна быть там если не ради своего удовольствия, то хотя бы ради своей мечты… ну, и моего удовольствия!
— Ксав! — устало, одернула я.
Он рассмеялся.
— Ну хорошо! Ради своего творчества и мечты о признании! — подмигнул он мне и лукаво улыбнулся. — Так пойдет?
— Непременно! — вяло согласилась я.
***
Я стояла перед офисом Себастьяна Эскаланта и никак не могла решиться сделать шаг ко входу внушительного бизнес-центра. Рука, трясущаяся от волнения, сжимала пригласительный на выставку моих работ. Я провела бессонную ночь, безрезультатно отсидела все лекции и примчалась сюда. Я точно не знала, на что рассчитывала. Вернее, знала, но боялась получить в ответ его холодность и безразличие. С его женитьбой покончено шестнадцать дней назад. Мой разум отказывался понимать действия мужчины, который недавно шептал мне: «Если бы я мог, то дал бы тебе все, что у меня есть…», а теперь активно избегал меня.
Разве мог так целовать безразличный человек? Разве мог так говорить бесчувственный человек? Разве мог так смотреть равнодушный человек?!
Я пришла сюда за ответами. Догадки и неуверенность разрушают внутренний мир. Ненавижу их с детства. Я обрету либо счастье, либо первоклассное унижение. И то, и другое будет лекарством для меня от одноименной любви и болезни.
Массивные двери медленно вращались, приглашая меня в громадное двадцатиэтажное здание из стали, бетона и стекла.
Обитель Себастьяна Эскаланта. Здесь проходила большая часть его сложной жизни. Я внимательно рассматривала все, что меня окружало, впитывая новые образы: клерков в деловых костюмах, которые спешили к лифту на один из четырех бесконечных эскалаторов или искали уединения на свежем октябрьском воздухе; зеркальный потолок, стены и пол, которые неустанно натирали работники техотдела; строгих охранников в униформе и
Девушка-секретарь приветливо улыбнулась, когда я показала ей свой пропуск, который мне выдали на первом этаже. Она пригласила меня расположиться на огромном кожаном диване, чтобы подождать, пока сеньор Эскалант освободится, и предложила что-нибудь выпить.
Отказавшись от угощения, я улыбнулась ей в ответ и стала ждать.
Офис Себастьяна на самом верхнем этаже небоскреба. Роскошный интерьер в стиле неоклассики дополнялся нотами современной техники.
Разглядывая обстановку, я так увлеклась, что почти забыла, зачем я здесь. Как вдруг услышала голос, который круче дефибриллятора оживил мое сердце.
— Да, отец, я о ней и говорю, — приближаясь ко мне, голос зазвучал громче. — Что там с наследством?
— Банкротство в этой семье не грозит, — послышался ответ Давида Эскаланта. — Все же странно это, сын…
Они показались из-за угла, и я поднялась на ноги.
Себастьян сперва прошелся невидящим взглядом по мне, но тут же внезапно остановился и уставился в упор медовыми глазами.
— Зоя?!
Какого черта, он так красив?! Эта рубашка с подвернутыми рукавами и черные деловые брюки сидели на нем очень… волнующе. О, где же мне взять силу, чтобы устоять на ногах, перестать глупо и влюбленно улыбаться, смотреть на него, словно я его безумная фанатка?!
А вместо постеров моя комната увешана его портретами…
— Добрый день! — промямлила я, наконец. Давид также оглянулся, и его лицо осветила вежливая улыбка.
— Сеньорита Рольдан! Очень рад вас видеть! — он переводил взгляд с меня на сына и обратно. — О, я, пожалуй, зайду позже?
— Хорошо, отец, — чуть растеряно ответил Себастьян и, когда тот ушел, жестом пригласил меня к себе в кабинет. — Прошу заходи, Зоя!
— Спасибо! — выдавила я, вдыхая знакомый аромат его парфюма.
Как же я соскучилась! Эти глаза, губы, сдвинутые брови и ямочка на подбородке. Таю от одного взгляда на него.
— У тебя красивый… кабинет! — ляпнула я, даже не замечая эту комнату.
Ничего не вижу кроме него!
— Спасибо, — сдержано ответил он и, скрестив руки на груди, присел на свой стол.
Даже не предложил мне сесть. Почему?
— Совсем скоро моя выставка, — я полезла в сумку: — И я захотела тебе вручить первое приглашение. Лично.
Себастьян чуть склонил голову:
— Это честь для меня.
Я, наконец, выудила эту чертову бумажку и, сделав пару шагов, протянула ему. Ох, если бы моя рука не так сильно дрожала под стать голосу! Он осторожно взял флаер, не глядя на меня.
— М-м, стильные! — оценил он, разглядывая глянцевый листок в черно-белых тонах. — Значит, второе декабря, Зоя?
— Да, — улыбалась я, хотя внутри выла от его безразличия. — Начало в четыре.
Он посмотрел на меня и улыбнулся. Вежливо и равнодушно.
— Я постараюсь посетить твою выставку, Зоя.