Зрячий
Шрифт:
Мы прошли в лавку. Поль разулыбался при нашем появлении. После взаимных приветствий, как только я представил ему Еву Марию, он провел нас в заветную комнату и стал доставать сундучки и скатки.
При Еве старик чрезвычайно оживился, начал сыпать комплиментами, засверкал глазами. Ему не терпелось похвастаться перед новым человеком своими богатствами. Пусть даже это не специалист в области оружия, зато это молодая привлекательная женщина. На малиновой скатерти стола, как по волшебству, стали возникать кинжалы: треугольные и листовидные, широкие и узкие, прямые и изогнутые, двояковогнутые
Поль принялся живо рассказывать Еве их историю, способы изготовления стали и область применения. Девушка внимательно слушала, кивала и улыбалась. Я тихонько отошел немного в сторону, оставив их вдвоем. Пусть старик потешится с симпатичной слушательницей. Скоро мне предстояло его огорчить.
Бережно взял я в руки клинок, стоявший под скромной табличкой «Сабля кавалерийская». На ножнах такие же пластины из блестящей бронзы, как и у Дагга-Оззи, по пластинам вился тонкий орнамент. Я провел пальцами по шероховатой поверхности, почувствовал на ощупь линии, изломы, петли и вензеля. Вгляделся в сложный причудливый узор, рисунок показался мне теперь знакомым.
Массивный эфес, крестовина вызывала ощущение надежности, но одновременно радовала глаз изяществом линий. Нижняя ветвь ее под углом чуть больше прямого плавно переходила в изогнутую гарду, покрытую совсем уже тонким, едва заметным рисунком. Место соединения гарды с рукоятью слегка сужалось, что подчеркивало форму навершия. Птичья голова, скорее всего, орлиная – хищная, плоская, с воинственным хохолком, мощным, загнутым книзу клювом и слепыми углублениями глаз.
Я вытащил клинок из ножен. Девяносто сантиметров смертоносного металла: кривизна небольшая, радиусом не более пяти сантиметров; едва заметная елмань, органично переходящая в заточенное острие. Широкий дол – продольный желоб – пролегал по всей длине клинка.
Сабля очень напоминала мне верную карабелу, которой я отбивался на Арене, только была тяжелее, массивнее. Ощущение хрупкости не возникало совершенно. А вот в эстетике и функциональности не уступала ни на йоту.
Ведь я не один раз держал эту саблю в руках, и ничего в душе не ворохнулось. Древние герои, легенды и мифы, может быть, собственная приверженность в молодости к спатам и фламбергам – всё это настраивало воображение на образ меча. Если не двуручника или полуторника, то всё равно тяжелого и большого, как мечу и положено. Элегантная и легкая сабля таких ассоциаций не вызывала.
Прочитав документы в Музее древностей, я пришел было к выводу, что оружие должно быть достаточно легким и динамичным, рассуждал, что сабли и палаши для этого подходят почти идеально, и всё-таки…
Я перешел к противоположному краю стола. Вложил саблю в ножны, устроил на малиновой скатерти и достал портмоне. Поль с интересом наблюдал за моими манипуляциями, ручеек его рассказа журчал всё тише, а потом и вовсе иссяк. Ева тоже с любопытством на меня поглядывала. Повисла пауза.
– Чем вас, Мартин, заинтересовала вдруг эта старая сабля? – спросил антиквар. – Вы ее видите не первый раз, но никогда еще не держали в руках с таким благоговением…
– Вы говорите, это старинное оружие,
– Э-э-э… Да… Конечно, сабля… – Хитрый старый лис! Печенкой почувствовал опасность для своей собственности и готов признать в клинке чуть ли не самоделку. – Не то чтобы новая, но и… – продолжал тянуть Поль.
Глядя в глаза Полю, я достал из портмоне два маленьких рубина, тех самых, которые дал мне Стацки в нашу предпоследнюю встречу. Приложил один камень к странному углублению на навершии рукояти – размер и форма совпали идеально. Слегка нажал – щелк! – и камень встал в углубление, как будто всегда там и находился. Потом повторил то же самое со вторым, и птичья голова обрела два красных пронзительных глаза.
Ну, здравствуй, Дагг-Ош!
Следом, как фокусник достает из шляпы кролика, я извлек из портмоне свой карт-бланш, документ, дающий мне нешуточные права. Антиквар молча кивнул, он уже всё понял.
Мы вышли из лавки на улицу и сели в кабриолет. Наши сопровождающие не покидали салона своего автомобиля, только захлопнули дверцы. Ева возилась с ключами зажигания, я рассматривал вновь обретенную оружейную пару, все мои мысли были заняты только ею, и мы не сразу обратили внимание на приближающийся звук двигателя.
Лавка располагалась на перекрестке – прямо напротив в улицу из недр Предместья вливался узкий тенистый переулок. И по нему катилось самое настоящее механическое чудище.
Сразу после появления легковых авто, элегантных кабриолетов и строгих лимузинов на улицах Капиталы довольно скоро стало можно увидеть и грузовые автомобили. По внешнему виду они сильно проигрывали своим легковым собратьям, но полезность их не вызывала сомнений. Обычно за закрытой кабиной такого авто следовал вместительный кузов. То, что увидели мы, было изначально именно грузовиком, но что с ним сделали!
Везде, где только возможно, – перед решеткой радиатора, по обеим сторонам капота, над дверями кабины – были установлены клепаные бронированные листы самого внушительного вида. Над колесами нависали такие же металлические шторки. На лобовом стекле натянута стальная сетка, и силуэт водителя в кабине лишь угадывался. Кузов грузовика нес такую же защиту из металлических щитов, но еще большего размера. На крыше кабины возвышалась тренога странного вида непонятного назначения.
И вот этот угловатый неповоротливый монстр медленно и тяжело катился по переулку прямо на нас, надсадно сипя и чахоточно кашляя двигателем, выплевывая облака сизого дыма. Не доехав до нас с десяток метров, он встал у противоположной стороны улицы.
В кузове обозначилось движение, и оттуда вынырнули две головы в уже знакомых мне ненавистных банданах. После короткой суеты «банданы» с видимым усилием извлекли из кузова продолговатый предмет вроде большого ружья с толстым стволом и установили его на треногу. Один из бандитов тут же приладился к «ружью», поводил взад-вперед стволом и что-то коротко сказал второму. Тот производил некие действия сбоку, открывал и закрывал крышку на «ружье», расправлял нечто длинное и блестящее, похожее на змею.