Зуб мамонта
Шрифт:
— Тебе все мура! — озлился Алька. — Сравнил — Петр! Силища, как у быка. И всего один чемодан. А у тети вещей — рук не хватит. И она — женщина, слабый пол.
— Слабый! — усмехнулся Валерка. — А братуху в бублик согнула. Что я, не вижу: зеленый ходит. А она тоже будто не знала, с какого числа у него путевка. На день раньше не могла приехать!
— Значит, не могла! — снова рассердился Алька. Валерка еще будет критиковать! Пусть о Петре своем толкует.
— Значит, не пойдешь на базар?
— Значит, не пойду.
— Дело
Только тут Алька заметил тетю Лену, сидевшую у окна. Может быть, она слышала их разговор?
Уже совсем поздно, когда выключили телевизор, когда Алька, ложась спать, стал искать будильник, Елена Сергеевна вдруг сказала:
— Будильник у меня в комнате. На семь часов поставила. Вместе пойдем встречать. Ты не против?
Тетя Лена идет встречать… Это же меняет дело, тогда можно пойти на базар?.. «Нет, — сказал себе Алька. — Решил. Все!»
— Что вы, Тетьлен, я не против. Вместе даже лучше…
Сам Алька, может, и не догадался бы утром нарвать цветов. А Елена Сергеевна, как только разбудила его, сразу сказала:
— Я пока собираюсь, ты о букете подумай. Ты же лучше знаешь, какие цветы любит тетя.
Фруктовых деревьев в их саду было маловато — это Петр точно заметил, зато цветов — на любой вкус. Алька быстренько нарвал белых флоксов, синих петушков, посредине воткнул три розовых пиона. Букет получился что надо! Еще и травки добавил, будто сиреневый дымок цветы окутал. Красиво. Тете понравится.
Оказалось, что о цветах позаботился не один только Алька. Почти у всех встречавших в руках были букеты. Алька ревниво оглядывал чужие цветы и решил, что его букет, может, и не такой пышный, как у других, но все равно самый красивый. Главное, дымок. Никто не догадался так сделать. А он догадался.
По радио объявили о прибытии ленинградского поезда, и тотчас в том месте, где выгнутые дугой рельсы сходились в одной точке, появился серый растущий комочек. Вот зеленая змейка вагонов приблизилась, встречающие подались ближе к перрону. Плохо, что тетя не указала вагона. Как ее встречать, где? Алька забрался повыше, на изгородь, и внимательно вглядывался в окна катившихся мимо вагонов. И увидел! Тетя Кира стояла у окна и тоже всматривалась в мелькавших людей. Алька едва не свалился с изгороди. И рукой махал, и букетом. Не напрасно махал. Тетя Кира вдруг в радостной улыбке показала все свои белые зубы.
— Тетьлен, она там, там! — радостно закричал Алька. — В шестом вагоне! Я увидел ее!
А он еще сомневался: ехать ли встречать! Тетя Лена ни за что бы не увидела одна.
И вот уже Алька прижался к тете Кире, слышит запах ее духов, слышит ее дыхание, голос слышит и смех. Как же он соскучился! Будто и вспоминал не часто, но до чего же ему, оказывается, не хватало ее!
— А букет каков! — восхитилась тетя Кира. — Неужели сам подобрал?
— Полностью удостоверяю его авторство, — сказала Елена Сергеевна и обняла
— В Ленинграде немного задержалась, — виновато сказала тетя Кира. — У своей подруги. Пять лет не виделись…
— Тетечка, — Алька вдруг обхватил ее за шею и сказал на ухо: — Петр уехал вчера, еще до телеграммы. — Сказал и в лицо смотрит.
— Я знаю, — улыбнулась она в ответ. А как улыбнулась — нё понять. — Ну, что же мы стоим?.. Алик, тебе сумка и зонт.
— Зонт! — возмутился Алька. — Я чемодан понесу!
И если бы попытались вырвать у него тяжелый чемодан — ничего бы не получилось…
В такси тетя Кира уронила на колени руки.
— Уф! Устала! Набегалась! Насувенирилась! Впечатлений — до сих пор голова кругом!.. А что у вас? Елена Сергеевна, вы, наверное, измучились, столько хлопот вам доставила. Алик — это же атомный двигатель! Я представляю…
— Напротив, Кирочка, мне с Аликом было легко. Мы с ним подружились. Алик, как ты считаешь?
Алька сидевший рядом с шофером, на секунду обернулся:
— Ага, сдружились. — Больше он ничего не стал пояснять, снова все внимание — на руль, спидометр, рычаг переключения скоростей…
Дома завтракали не на кухне, а в гостиной, за большим парадным столом с белой скатертью, сервизными тарелками и чашками. Говорили, смеялись, тетя Кира расхваливала бесподобные пирожки (и правда, в ГДР таких вкусных не подавали). Потом она стала распаковывать свертки, доставать сувениры и всякие покупки. По сравнению с ручкой, которую он сейчас получил, его прежняя, трехцветная, и в подметки этой не годилась. Десять цветов! Да какие яркие! Тетиным щекам изрядно досталось за каждый цвет по одному поцелую.
— А это — вам, Елена Сергеевна. — Тетя Кира подала ей белую кружевную шаль. — В самом Лейпциге купила!
— Бог мой! — сказала Елена Сергеевна. — Такая вещь молодой.
— Тетьлен! — закричал Алька. — А вы молодая!
— Алик, держи пять! — Тетя Кира пожала ему руку. — Совершенно с тобой согласна.
Рассмотрев все сувениры, Алька вышел во двор — колдовать у своей кадушки. Тетя приехала — хорошо, а рыбкам до этого — ноль внимания, все равно есть хотят.
Женщины остались одни. И сразу как-то запечалились, притихли.
— Что пишет Вадим? — спросила Кира.
— Приедет скоро. — Елена Сергеевна помолчала немного и добавила: — Очень хочет видеть вас.
— Елена Сергеевна, дорогая, я бесконечно благодарна вам за все, но вы же понимаете, я ничего не могу обещать. То, как раньше было, меня ничуть не устраивает… И вообще, разбитый кувшин… Разве можно склеить?
— Я вас, Кира, понимаю. Ну, повидайтесь, поговорите. Попробуйте разобраться. Возможно, и удастся склеить… В технике, — она улыбнулась, — это сейчас решается куда проще. Такие синтетические клеи изобрели, что в другом месте скорее разобьется, но только не на старом.