Зубы Дракона
Шрифт:
Генрих, теперь высокопоставленный чиновник в Гитлерюгенде, был среди тех, кого допустили на церемонию открытия. Ему не хватало слов для описания чудес. Он махал руками и повышал свой голос. Восторженное приветствие фюрера, вошедшего под звуки Марша Бадонвиллера [162] . Ланни, вы его знаете? Да, Ланни знал, а Генрих продолжал восторженно рассказывать. После того, как Гитлер достиг трибуны, прошло освящение знамён, флаги касались Флага, омытого кровью борцов погибших в Мюнхене. Генрих, рассказывая об этом, вёл себя, как добрый католик, присутствующий при таинстве причащения. Он рассказал, как Эрнст Рём назвал имена этих восемнадцати мучеников и всех двух-трех сотен других, которые умерли во время долгой борьбы партии за власть. Барабаны били приглушенно, и в конце начальник штаба С.А. промолвил:
162
Под Бадонвиллером немцы разбили французов в 1914 г.
163
Шагают души, в наши встав ряды. Песня Хорста Весселя
Пять дней разглагольствований и аплодисментов, маршей и песен миллиона наиболее активных и способных людей в Германии, главным образом молодых. Генрих сказал: «Если бы вы видели это, Ланни, вы бы знали, что наше движение победило, и Фатерланд станет тем, каким мы его сделаем».
«Я имел продолжительную беседу с Куртом», — сказал Ланни. — «Он убедил меня, что вы и он были правы». Молодой чиновник был настолько рад, что он схватил руку друга и долго тряс ее. Очередная победа Гитлера. Зиг Хайль!
Большинство светских знакомых Ирмы еще не вернулись в город. И у неё осталось время для совершенствования немецкого языка. Она завязала знакомство с маникюршей отеля, натуральной блондинкой, волосы которой были улучшены искусством, необходимой в ее профессии, но чересчур наивной, как и все немцы, как казалось Ирме. Идея богатой наследницы по получению информации состояла в том, чтобы нанять кого-нибудь и, не вызывая подозрительности, поставить задачу. И кто мог стать лучшим кандидатом, чем молодая женщина, холящая руки разных миллионеров и знаменитостей со всех уголков мира, болтая с ними и вызывая их на ответную болтовню? Фрейлейн Эльза Борг была рада продать своё свободноё время фрау Бэдд, geborene Барнс, и научить ее идиомам и другим выражениям берлинского диалекта. Ирма усердно практиковала произносить те кашляющие и чихающие звуки, которые Тикемсе нашёл слишком варварскими. Своему мужу она сказала: «На самом деле это сумасшедший способ составлять вместе слова! Я синюю сумку с белым отделкой в гостиничный номер немедленно принести прошу [164] . Я чувствую, как будто в слова играют детишки».
164
В немецком предложении сказуемое ставится в конце
Но никто не мог оспаривать право немцев составлять предложения, как дети. И Ирме оставалось говорить правильно, если вообще говорить. Но она никогда бы не позволила себе говорить с тем акцентом, с которым мама Робин говорила с ней. Так она и маникюрша говорили в течение многих часов о событиях дня, и когда Ирма упомянула Parteitag, Эльза сказала да, ее любимый Schatz был там. Это «сокровище» было лидером блока своего города и ярым партийным работником. За это он получил значок, транспорт и освобождение от работы, а также солому, два одеяла, гуляш и кофе, всё бесплатно. Ирма задала множество вопросов и установила, что входит в обязанности лидера блока. У него были подчиненные в каждом многоквартирном доме, он получал немедленные доклады о любом новом человеке, который там появлялся, и о любом, чьи действия были подозрительными, или о тех, кто не внес свой вклад в различные партийные фонды, в стрелковый, например, и так далее. Все это представляло интерес для Ланни, который мог бы использовать лидера блока. Возможно, получить от него информацию, чтобы перехитрить другого лидера блока в случае чрезвычайной ситуации.
«Сокровище» Эльзы даст возможность проверить претензии Генриха и испытать эффективность нацистской машины. Один из ста служащих крупной страховой конторы, Карл Эльзы работал за жалкую зарплату, и если бы не было его «маленького сокровища» ему пришлось бы жить в ночлежке. Тем не менее, он маршировал из-за своей гордости партией и ее достижениями. Он работал по ночам и воскресеньям, выполняя различные добровольные поручения, и никогда не получал ни копейки компенсации, если только не считать различных партийных фестивалей, и того
Эльза рассказала, как Карл видел проезжавшего в открытой машине министр-Президента генерала Геринга с великолепным зеленым шарфом через плечо его коричневой партийной формы. Он слышал торжественные слова Рудольфа Гесса, заместителя фюрера: «Я открываю Конгресс Победы». Он слышал собственное гордое объявление Гитлера: «Мы встретимся здесь через год, мы должны встретиться здесь через десять лет, и через сто, и даже тысячу!» И порицание Рейхсминистра Геббельса иностранных евреев, назойливых клеветников Фатерланда. «Ни один волос на любой еврейской голове не был тронут без причины», — заявил муж фрау Магды. Когда Ирма рассказала Ланни об этом, он подумал о бедных волосах Фредди и надеялся, что это может быть правдой. Он размышлял, а что если вся эта вакханалия партийного жара была оплачена из средств, которые были конфискованы у Йоханнеса Робина. Несомненно, что это было достаточной «причиной» для касания волос на голове Йоханнеса!
Ланни предложил Хьюго Бэру прокатиться на автомобиле. Это был единственный способ, чтобы они могли говорить свободно. Ланни не спросил: «Это вы написали мне это письмо?» Нет, он учился шпионскому ремеслу, и дал собеседнику выговориться.
Спортивный директор сразу же открылся. — Мне ужасно стыдно, что не смог быть вам полезен, Ланни.
— Вы так и не смогли узнать что-нибудь?
— Я бы написал, если бы смог. Я заплатил больше, чем половину денег человеку, который согласился сделать запросы в тюрьмы в Берлине, а также в Ораниенбурге, Зонненбурге и Шпандау. И ему сообщили, что там не было такого заключенного. Я не уверен, что они сделали то, что обещали, но я считаю, что они сделали. Я хочу вернуть остальные деньги.
«Ерунда», — ответил собеседник. — «Вы тратили свое время и делали, что я просил. Как вы думаете, есть ли шанс, что Фредди может быть в каком-нибудь лагере за пределами Пруссии?»
— Для этого должны быть особые причины.
— Ну, кто-то, возможно, ожидал, что я буду вести это расследование. Предположим, что они упрятали его в Дахау. У вас есть какой-либо способ узнать?
— У меня есть друзья в Мюнхене, но мне нужно туда поехать и поговорить с ними. Я не могу писать.
— Конечно, нет. Как вы думаете, вы могли бы получить отпуск, чтобы поехать туда?
— Я мог бы придумать какое-нибудь партийное дело.
— Я был бы рад оплатить расходы, вот еще тысяча марок за ваши труды. Все, что я рассказал вам об этом случае, становится всё более актуальным сейчас. Чем больше Фредди отсутствует, тем более несчастным становится его отец, и всё это заставляет меня что-то делать. Если выставка Дэтаза будет иметь успех в Берлине, я могу показать её в Мюнхене. Тем временем, если вы могли бы получить информацию, то я мог бы строить планы.
— У вас есть особые основания думать о Дахау?
— Я скажу вам откровенно. Это может показаться глупым, но во время мировой войны мой английский друг был лётчиком во Франции, а я в то время был в доме моего отца в Коннектикуте, и вот на рассвете меня разбудило странное чувство и я увидел своего друга, стоявшего у кровати с раной на лбу. Оказалось, что это произошло сразу после того, как этот человек разбился и лежал раненый в поле.
«Ходят такие истории», — прокомментировал другой — «но никто не знает, нужно ли им верить».
— Естественно, я поверил, но со мной подобного больше не случалось до другой ночи. Я проснулся, я не знаю почему, и, лежа в темноте, отчетливо услышал голос, говорящий: «Фредди в Дахау». Я ждал долгое время, думая, что всё может повториться, или я могу услышать больше, но ничего не произошло. У меня не было никаких оснований думать о Дахау. Мне оно кажется очень маловероятным местом. Но естественно я заинтересован, чтобы расследовать этот случай и выяснить, не являюсь ли я, что называют «ясновидящим».