Зубы тигра
Шрифт:
Дорога предстояла долгая. Позднее Абдулла подменит его за рулём, но первая смена – его. На север по 25-й автостраде до Альбукерке, затем на восток по 40-й, которая доведёт их почти до цели. Более трех тысяч километров. Пора переключаться на мили, напомнил себе Мустафа. Один и шесть десятых километра – это миля. Ему теперь предстояло каждый раз умножать числа на дорожных знаках на этот множитель или же вообще постараться забыть о метрической шкале, которой, кстати, в его автомобиле не имелось. Так или иначе, он ехал на север по 185-му шоссе, пока не увидел светло-зелёный указатель со стрелкой и надписью: «I-25. Север». Он поудобнее устроился на сиденье, подождал просвета в потоке автомобилей, выехал на шоссе и прибавил скорость до шестидесяти пяти миль в час, установив систему автоматического регулирования скорости «Форда» точно на эту величину. Теперь оставалось только крутить баранку и следить за огнями машин всех этих анонимных автомобилистов, которые, как он сам и его друзья, двигались на север, в направлении Альбукерке...
Джек
Он не мог понять причину бессонницы. «Просто закрой глаза и думай о чем-нибудь очень хорошем», – говорила ему мама, когда он был маленьким мальчиком. Но теперь, когда он стал взрослым, думать о хорошем стало не так просто, как в детстве. Он вступил в новый мир, где оснований для хороших мыслей, увы, очень немного. Его работа состояла в изучении известных и предполагаемых фактов, связанных с людьми – которых он, по всей вероятности, никогда в жизни не увидит, – чтобы понять, затевают ли они убийство других людей, с которыми он тоже никогда не встретится, а затем передать информацию ещё одним людям, которые могут попытаться или не попытаться что-нибудь предпринять. Что именно они могут попытаться сделать, он не знал, хотя имел определённые соображения, и эти соображения были весьма неприятными. Перевернись на другой бок, взбей подушку, постарайся отыскать на ней прохладное место, опусти на него голову, усни...
...Сон все равно не приходил. Рано или поздно он, конечно, придёт. Джеку всегда удавалось заснуть – как казалось, за полсекунды до того, как таймер включал радиоприёмник.
«Будь оно все проклято!» – выругался он, глядя в потолок.
Он участвовал в охоте на террористов. Большинство из них шло на преступления, считая себя хорошими... нет, считая себя героями. С их точки зрения, эти действия вовсе не были преступлениями. Мусульманские террористы питали иллюзию, что их поступки угодны богу. Хотя в Святом Коране ни о чём подобном не говорилось. Больше того, там высказывалось явное неодобрение убийств невинных, невооружённых людей. Ну, и как же на самом деле? Действительно ли Аллах приветствовал террористов-смертников приветливой улыбкой, или же встречал совсем по-другому? В католицизме все определяла индивидуальная совесть каждого. Если ты на самом деле верил, что поступаешь правильно, то бог не мог покарать за твои деяния. Мог ли ислам руководствоваться теми же самыми правилами? Ведь и там, и здесь существовал только один бог, и, возможно, правила тоже были одинаковыми. Проблема состояла в том, какой набор религиозных правил подходил ближе всего к истинным божьим установлениям. И как, чёрт возьми, определить, что есть что? Крестоносцы творили множество, давайте говорить прямо, страшных мерзостей. Но крестовые походы были классическим примером того, как кто-то сообразил придать религиозную окраску войне, служившей чисто экономическим целям и даже, что ещё хуже, удовлетворению личных амбиций. Просто дворянам не хотелось, чтобы другие считали, будто они сражаются ради денег – а когда на твоей стороне бог, можно творить что угодно. Знай себе, размахивай мечом; руби всех, кто попадётся, – господь отделит правых от виноватых. Так напутствовал воинов какой-то древний епископ.
Верно. На самом деле суть вопроса заключалась в том, что религия и политические структуры образовали один очень дерьмовый сплав, который, однако, с невероятной силой притягивал молодых энтузиастов, испытывавших прирождённую страсть к приключениям. Его отец не раз говорил об этом за обедом на жилом этаже Белого дома, когда объяснял: одна из важнейших вещей, которые должны усвоить молодые солдаты любого рода войск, – что даже война имеет правила, нарушение которых должно влечь за собой суровое наказание. Американские солдаты усваивают это без особого труда, сказал Джек-старший своему сыну, поскольку они воспитываются в обществе, в котором несанкционированное насилие строго наказывается, что гораздо лучше, чем попытки усвоения абстрактных принципов, что хорошо, а что плохо. Получив одну-две оплеухи, ты вроде как должен сообразить, что к чему.
Он вздохнул и в очередной раз перевернулся с боку на бок. Он был, наверно, ещё слишком молод, чтобы думать о Великих Жизненных Проблемах, несмотря даже на то, что диплом, полученный в Джорджтауне, утверждал иное. В колледжах старались не говорить, что девяносто процентов знаний человек получает уже после того, как повесит на стенку красивую грамоту. А как же – ведь студенты могли потребовать скидку.
Официальный рабочий день в Кампусе уже закончился. Джерри Хенли находился в своём кабинете на верхнем этаже и изучал всякую всячину, на которую не хватило времени ранее. Том Дэвис, принявший очередной доклад от Пита Александера, явился к боссу сообщить о разговоре.
– Неприятности? – спросил Хенли.
– Близнецы все ещё продолжают ворочать мозгами. Может показаться, что это слишком долго. Но, Джерри, мы должны были этого ожидать. Они оба – очень головастые парни и привыкли играть по правилам, так что, когда они видят, что их готовят
– Я предполагал совсем обратное.
– Я тоже. И Пит. – Дэвис потянулся за стаканом воды со льдом. В такой поздний час он никогда не позволял себе пить кофе.
– Как бы там ни было, Пит говорит, что не уверен в конечном исходе, но ему не остаётся ничего, кроме как продолжать их обучение. Джерри, я должен был предупредить вас посерьёзнее. Я предвидел, что мы столкнёмся с этой проблемой. Чёрт возьми, ведь это же наш первый опыт. Те люди, которых мы... которые нам подходят – они ведь ни в коем случае не психопаты. Они должны задавать вопросы. Они обязательно захотят знать: почему? Они обязательно будут долго размышлять. Но ведь мы не можем набирать на работу роботов, не так ли?
– Как в тот раз, когда они попытались замочить Кастро, – заметил Хенли. Ему довелось внимательно ознакомиться с глубоко засекреченной документацией о той безумной, с треском провалившейся авантюре. Операцию «Мангуст» зафигачил Бобби Кеннеди. Братцы, вероятно, решили провернуть её, то ли сидя за выпивкой, то ли после особенно азартного футбольного матча. В конце концов, ведь Эйзенхауэр использовал ЦРУ для подобных целей, когда был президентом, так почему же им нельзя было этого сделать? Беда была только в том, что бывший лейтенант ВМФ, загубивший во время одной из немногочисленных операций почти всех своих подчинённых, и адвокат, ни разу в жизни не выступавший в суде, просто по определению не могли знать очень много важных вещей, которые вошли в плоть и кровь кадрового офицера, дослужившегося до пятизвездного генерала. Зато у них имелась почти неограниченная власть. Согласно Конституции, Джон Кеннеди сделался главнокомандующим. Когда получаешь в руки такую силу, обязательно появляется сильнейшее искушение воспользоваться ею и с её помощью изменить мир, подогнав его облик под ту картинку, которая складывается в твоей голове. В результате ЦРУ получило приказ устранить Кастро. Но, увы, в ЦРУ никогда не существовало отдела, занимающегося убийствами, и даже не было людей, подготовленных для выполнения подобных миссий. Поэтому Управление обратилось к мафии, главари которой не имели ровно никаких причин восхищаться Фиделем Кастро – ведь он уничтожил самое выгодное из их предприятий, не выплатив ни цента возмещения. Вероятно, всему миру было известно, что немало самых крупных шишек организованной преступности вкладывали свои собственные, личные деньги в бесчисленные казино Гаваны, закрытые коммунистическим диктатором.
И кому-кому, как не мафии уметь убивать людей?
Хотя, если говорить по большому счёту, мафия никогда не справлялась с этим действительно хорошо, особенно если речь шла о людях, способных оказать сопротивление и хорошенько врезать в ответ. Жизнь – это не голливудские кинофильмы. И все равно, даже зная это, правительство Соединённых Штатов Америки решилось подрядить преступников для убийства руководителя иностранного государства – потому что ЦРУ не знало, как провернуть такую вещь. При ретроспективном взгляде это кажется несколько смешным. Несколько? – переспросил себя Джерри Хенли. Информация чуть не вышла на свет, и в таком случае она произвела бы ничуть не меньший эффект, чем, скажем, известие о подготовке правительством диверсии на железной дороге против пассажирского поезда. Этого хватило для того, чтобы президент Джерри Форд издал распоряжение, в котором объявлял любые подобные акции незаконными. Это распоряжение выполнялось неукоснительно до тех пор, пока президент Райан не решил расковырять убежище религиозного диктатора Ирана при помощи парочки «умных» бомб. К счастью, время и стечение обстоятельств удержали средства массовой информации от бури возмущения по поводу убийства. В конце концов операцию осуществил самолёт ВВС Соединённых Штатов, раскрашенный всеми полагающимися по уставу опознавательными знаками (правда, «Стеллс», и, следовательно, невидимый, но это мелочи), в ходе необъявленной, но совершенно реальной войны, в которой против американских граждан использовалось оружие массового поражения. Благодаря удачному стечению всех этих обстоятельств, операция не только воспринималась как вполне законная, но и восторженно одобрялась американским народом, что подтвердили следующие выборы. За всю историю США большее число голосов избирателей получил один только Джордж Вашингтон, и от этого сопоставления Джек Райан-старший все ещё ощущал серьёзную неловкость. Но Джек прекрасно знал, к какому эффекту привело убийство Махмуда Хаджи Дарьяи, и поэтому перед тем, как покинуть Белый дом, попросил Джерри создать Кампус.
Но Джек не сказал мне, насколько это будет трудно, – напомнил себе Хенли. Именно так Джек Райан всегда и действовал. Он руководствовался правилом: подбери хороших людей, укажи им цель и дай средства для её достижения, и пусть они занимаются делом без всяких дополнительных указаний сверху. «Этот принцип и сделал его хорошим боссом и довольно хорошим президентом», – подумал Джерри. Но жизнь его подчинённых не стала от этого ни на йоту легче. Какого черта я взялся за это дело? – в который раз спросил себя Хенли. Но тут же улыбнулся. Интересно, как отреагирует Джек, когда узнает, что его родной сын сделался служащим Кампуса? Увидит ли он в этом юмор или же только рассердится?