Зульфагар. Меч халифа
Шрифт:
— Он сказал, что устал и я его отпустил отдохнуть, — также небрежно ответил Шанияз. — Или он тут нужен был?
— Да нет, ты правильно сделал.
Они понимали друг друга.
— Там все в порядке?
— Да, в полном, — не вдаваясь в детали ответил Шанияз.
Мансур встревоженно переводил взгляд с одного на другого. За время отсутствия Хамлаева он много чего успел передумать и теперь его мысли скакали вразнобой, сталкиваясь и взаимно исключая друг друга. Происшедшее не вписывалось ни в одну из тех логических схем, которые выстроил в голове хаджи.
Зульфагар никак не должен был отпускать Хамида, пока пленка не будет просмотрена. Более того, он никак не имел права самостоятельно принять подобное решение без распоряжения Аргуна. А Аргун, вместо того, чтобы отчитать подчиненного за подобное самоуправство, спокойно признает правильность такого поступка…
Но тогда что же получается? А то и получается, что Аргун заранее знал, что Шанияз Хамида назад не привезет. Более того, не просто знал, а санкционировал это. Но когда и как, если они разговаривали в присутствии его, Мансура, и ни о чем подобном речь не шла?.. И потом главное: а куда вообще мог деваться Хамид? Просто пойти спать? Этого не может быть! Он не мог отправиться отдыхать так просто, не поговорив с Мансуром. Значит, его сюда не вернули специально!.. Но тогда выходит, что их и разделили специально, чтобы… Чтобы допросить порознь! Но кто тогда сейчас занимается с Хамидом?!.
Мансур почувствовал, что его прошиб холодный пот. Неужто?.. Неужто Хамида отдали на допрос Абу? Ведь могло же быть так, что Хамиду не простили потери отряда, а тут еще эта таинственная история с передачей Аргуну послания… Решили выяснить подробности, как попал сюда этот злосчастный пакет… Неужели сейчас где-то в зиндане садист Абу пытает… Да причем тут пытка?.. Пытать можно кого-то лишь в случае, если у человека хотят выведать что-то секретное, в то время как несчастный командир погибшего отряда говорит все, как на духу. Так что садист Абу не пытает, а просто наслаждается истязанием Хамида?..
Рассматривая пакет, Аргун искоса наблюдал за поведением Мансура. У того на лице не отразилось никаких чувств — сказалось культивирующееся в среде исламских богословов умение скрывать свои эмоции. Однако вдруг густо заблестевший на его лбу пот показывал, насколько тот испугался. И камни на четках стали в заметно подрагивающих пальцах пощелкивать чуть чаще и не столь размеренно, как до сих пор…
Волнуется богослов, волнуется!.. Что ж, пусть поволнуется, ему это полезно… Откровенней будет!
— Шани, будь другом, включи, пожалуйста, «видик», - попросил Аргун. — Посмотрим, что это нам такого интересного передали… Ради чего нужно было перестрелять целое стадо ослов, в хвосте которого плелся баран по имени Хамид…
Мансура он не упомянул. Однако от этих слов тому стало еще страшнее. Какая же злость сейчас кипит в душе Аргуна, если он, всегда сдержанный и подчеркнуто корректный человек, не сдержавшись, своих же погибших соратников по борьбе громогласно обозвал ослами и баранами!..
Между тем Аргун взял в руки пакет, покрутил его. Достал из стола ножницы… Нацелился взрезать плотную бумагу…
И вдруг поймал себя на том, что боится его вскрыть. Причем, боится отнюдь не той информации, которая может оказаться на пленке. В конце концов, ситуацию он контролирует, так что сумеет, если придется, скрыть само существование пленки в секрете. Или же преподать ее соратникам в выгодном для себя свете, быть может даже после исчезновения Мансура. Его, этого хаджи, при необходимости убрать будет куда легче, чем Хамида — он не входит ни в одну официальную структуру лагеря, а потому может сгинуть вообще без следов. Вон хотя бы в подвал-зиндан спустить его потихоньку — и концы в воду.
Впрочем, торопиться в этом деле стоит. Быть может, и не возникнет нужды прибегать к крайним мерам. Священник все-таки, хаджи, личность известная…
Нет, Аргун испугался не той информации, которая могла содержаться на кассете, он испугался совсем другого. Ему вдруг подумалось, что таким образом русские могут попытаться от него избавиться. Сейчас он вскрывает пакет, а он взрывается. Или внутри его все пропитано ядом… Или заминирована и должна взорваться кассета (если, это, конечно, кассета), когда ее вставляешь в гнездо видеомагнитофона…
Слишком много в разное время он наследил по России, так что чего-то подобного от нее вполне можно ожидать.
Что же делать? Вызывать саперов-минеров-взрывотехников? А если там все в порядке, если и в самом деле это обыкновенная кассета, на которой имеется некий компромат на него, Аргуна? Тогда сам факт ее существования станет-таки широко известным, тогда убийство Хамида потеряет всякий смысл, тогда придется-таки давать отчет руководству о происхождении кассеты… Нет, это не дело.
Может быть и в самом деле погорячился, приказав Зульфагару убить Хамида?.. Все же первое принятое решение далеко не всегда самое верное…
Знать бы, о Шайтан, что на этой кассете!
А ну как там и в самом деле бомба? «Фээсбэшники» — те еще ребята, на такие выходки способны!.. И уже сегодня вечером по всем агентствам и телеканалам сообщат: мол, в результате спецоперации убит известный чеченский террорист, невесть с каких пор объявленный в федеральный розыск имярек… Хотя нет, сейчас свое участие они светить перед общественностью не будут — все же Хасав-Юрт уже состоялся, благодарение Аллаху и Лебедю, которые дали моджахедам вожделенную передышку для того, чтобы накопить силы для дальнейшей борьбы… Просто кто-нибудь на Лубянке получит медаль или благодарность в закрытом приказе. Бойцы невидимого фронта, Шайтан их побери!
Но что же делать?..
Аргун поднял глаза и наткнулся на выжидательный взор Мансура.
Ха, так вот же он сидит, выход! Уж его-то, правоверного мусульманина, совершившего хадж, если что, Аллах защитит…
Аргун положил пакет на стол, прошелся, будто в задумчивости, по комнате.
— Значит, Мансур, гяуры сказали передать этот пакет именно мне? Ты ничего не путаешь?
— Да-да, из рук в руки, — хаджи не мог понять, почему Аргун медлит.
Однако тот по-прежнему не спешил.