Зулкибар (Книги 1-4)
Шрифт:
– Что хотеть?
– Хотеть, чтобы он был жив. От Вас, Дульсинея, требуется лишь огромное и яркое желание увидеть этого человека живым рядом с Вами. Больше ничего.
Очень любопытно, а он сам хотел всех этих 182 человека увидеть? Огромно и ярко? Ну, в отношении Кира я это понимаю. А остальные? И, кстати, где они?
Но вместо этих вопросов я задаю другой - тривиальный:
– А я?
– А Вы с Киром - просто свидетели. Наблюдайте. Желательно, молча.
Ага, молча. Подхожу ближе к
– Я правильно догадалась, - спрашиваю, - это ты команду Лина ловил?
– Правильно.
– А зачем? Ты не мог им просто дать пройти? Они же меня шли спасать!
Кир складывает руки на груди и отвечает мне этак высокомерно:
– Я делал свою работу, принцесса.
– Ах, свою работу!
– рычу я, намереваясь объяснить полковнику, как работа должна сочетаться с личной жизнью.
– Вам велено наблюдать, - огрызается он, - вот и наблюдайте.
И демонстративно отходит в сторону. Хорошо, что там у нас происходит?
Кардагол и Дуся стоят по разные стороны стола друг напротив друга. Дуся закусила губу и руки в кулаки сжала - настраивается. Кардагол спокоен и сосредоточен. Вот он поднимает правую руку, кладет ладонь на грудь Терину и начинает что-то шептать. Что странно, действительно, шепчет, но я очень отчетливо все слышу, хотя и не понимаю ни слова. И едва ли смогу воспроизвести. Левой рукой Кардагол в это же время делает очень странные движения, будто дирижирует.
Надо, пожалуй, ближе подойти. Кир следует за мной.
Лицо Кардагола меж тем становится все бледнее. Заметно, что это колдовство дается ему с большим трудом. Дуся же напряженно всматривается в лицо мужа. Боится, видимо, пропустить момент возвращения жизни. Кирдык обходит меня и становится у отца за спиной.
Вдруг, Повелитель времени резко сводит ладони вместе и опускает руки. И буквально тут же Терин открывает глаза.
– Что со мной?
– хриплым голосом спрашивает он.
– Теринчик!
– теперь уже точно всхлипывает Дуся и падает на грудь князю.
В это же мгновение Кардагол начинает оседать вниз, Кир его подхватывает и нежно опускает на пол. Сам же садится рядом, кладет голову отца себе на колени. На лице полковника искреннее беспокойство.
Терин решительно отстраняет Дусю и садится.
– Что случилось?
– Ты умер!
– объясняет Дуся, а слезы по физиономии так и текут, - а мы тебя воскресили.
Князь обводит взглядом присутствующих и хватается руками за голову.
– Что ты сделала, Дульсинея, - стонет он, - что ты сделала?! Зачем?!
Сегодня у нас что - день глупых вопросов? Что это такое говорит супруг мой воскрешенный?
– Как зачем? По-твоему надо было тебя мертвым оставить?
– Вы, Дульсинея, так и не научились доверять моим решениям.
– Это ты сейчас о чем?
– растерялась я.
– Эй, Кардагол, ты кого мне оживил? Это что за псих тут вместо моего мужа шевелиться и странные вещи говорит?
Но Кардагол мне не ответил, потому что еще в себя не пришел. Зато ответил Терин, тихо так и без намека на нежность:
– Я поклялся, что проведу ритуал возвращения, если проиграю в магическом поединке. Теперь мне придется это сделать.
Я с секунду смотрела на него в полном ступоре, а потом до меня дошло. Кир был прав! Терин нарочно подставился под удар, чтобы погибнуть в этом поединке. Он это сделал, чтобы освободить нас с Иоханной, но при этом не проводить ритуал! А я, выходит, все испортила своим нездоровым желанием видеть его живым.
– Сволочь ты, Теринчик!
– рявкнула я.
– Ты когда тут торжественно самоубивался, подумал обо мне? О сыне нашем? Ты подумал, каково нам без тебя будет?
– Лин уже взрослый и пережил бы потерю.
– А я? А на меня тебе, выходит, наплевать? Зачем я вообще с тобой связалась? Лучше бы за Вальдора замуж вышла! Была бы сейчас ленивой глупой королевой, вот наподобие Аннет, и горя бы не знала. А ты... надо было тебя тогда, 27 лет назад бросить подыхать в тюрьме зулкибарской с переломанными руками! Сволочь ты, Терин, и больше никто! Считай, что я хотела твоего воскрешения, чтобы официально с тобой развестись. Не желаю быть твоей вдовой, желаю развода! А потом подыхай, раз тебе так хочется!
– Дульсинея, что Вы такое говорите?
– прорычал Терин и руку поднял. Неужели ударить хочет? Обойдется без радости такой! Я замахнулась. Вообще-то хотела тапком ему по морде врезать, но в запале, на автопилоте, по привычке замахнулась той, в которой хлыст.
Терин ожег меня таким взглядом, что у меня аж коленки задрожали. Молча отобрал у меня хлыст этот злополучный, посмотрел на него задумчиво так, потом на меня и... я зажмурилась. Если он сейчас решит мне врезать, в общем-то, прав будет. Когда что-то коснулось моей щеки, я вздрогнула. Но оказалось что это не хлыст вовсе, а его пальцы.
– Дульсинея, у Вас сажа на лице. Как Вы могли подумать, что я Вас ударю?
– сухо спросил он.
– Ну, я же смогла, - жалобно пикнула я.
– Дусь, дура ты у меня, - шепнул Терин.
Может быть, он еще что-то сказать хотел, не знаю, я слушать не стала. Набросилась на него, покрывая жадными поцелуями и бормоча всякую ерунду о том, что сам он у меня дурак и что хрен он от меня отделается, даже смерть не разлучит нас, пусть и не мечтает об этом. А что касается Кардагола, то мы обязательно решим эту проблему, но только после того, как он меня, как следует, поцелует и расскажет, как скучал по мне.