Зулкибар (Книги 1-4)
Шрифт:
Гляжу на Терина - и что он теперь будет делать?
– Господа, - говорит чернокнижник и делает несколько шагов вперед.
– Я прошу прощения за небольшой инцидент, который сейчас произошел. Мне очень неловко, что наш коллега не может продолжить начатую им речь. А потому я все скажу сам.
Я уже говорил, что Терин и дипломатия совершенно несовместимы? Они просто избегают друг друга! Вот и сейчас, нет, чтобы людей подготовить как-нибудь, или Гамоса вон откачать, вместо этого наш отважный некромант гордо идет
– Именно я претендую на должность члена Совета, - продолжает маг, - и я же собираюсь стать его Главой. Не думаю, что стоит объяснять мотивы моего поступка. На ваше решение они повлиять не должны. А потому предлагаю вам приступить к голосованию. Кто за то, чтобы я, Террин Эрраде Кайвус Третий вошел в Совет чародеев на правах его полноправного члена?
Маги переглянулись, и стали молча, по одному, поднимать руки. Один, два, три...
Три... и все. Потому что остальные, вместо того, чтобы голосовать за нашего умного, грамотного и во всех смыслах перспективного кандидата, вдруг дружненько так поворачиваются в сторону двери. А на лицах ужас прорисовывается. Ну и что там такое? Дракон Ллиувердан прилетел с морковкой в зубах? А нет, не дракон.
На пороге стоит высокий тощий мужчина, даже старик. Физиономия его выглядит не то, чтобы старой, скорей потасканной, но глаза горят, а костлявые плечи распрямлены. На одном из плеч, кстати, сидит довольно-таки упитанная крыса. И носом шевелит, принюхивается.
– Терин, мальчик мой, а ты не оборзел?
Чернокнижник бледнеет и нервно сглатывает слюну.
– Мерлин?
– спрашивает он шепотом.
– Нет, ёптыть, Дед Мороз! Подарки вам принес - полный мешок звездюлей!
Надо же, сама легенда к нам пожаловала! А, какой богатый словарный запас! Напоминает мне кого-то.
– Ты, мелкий пакостник, какого хрена грызунов ко мне посылаешь? Мне, ёптыть, заняться больше нечем, морды им усатые целовать?! Лягушка тоже твоих рук дело? Так, поздравляю, засранец ты этакий, наступил я на нее!
Мерлин выдерживает паузу и с достоинством уточняет:
– Спьяну. Непреднамеренное убийство, проще говоря.
Наш чернокнижник выглядит таким потрясенным, что мне его даже жаль.
– А ежели я тебя, - продолжает Мерлин, - в жабу, скажем, или какую другую гнусь? И чтобы мужик тебя какой-нибудь лобызал в разные места, а? Не, ну до чего молодежь нынче наглая пошла!
Старик аккуратно опускает крысу на пол.
– Иди, Мадлоночка, поищи себе чего-нибудь вкусненького, - говорит он, и я тихо хихикаю.
– Вот!
– кричит Мерлин, и тычет в меня пальцем, - вот! Ты и этого распустил! А какой был хороший мальчик, аяяй!
Только успеваю задуматься о том, когда это я был хорошим мальчиком, а главное, как старый затворник умудрился это разглядеть, не покидая пещеру, как Дульсинея, сдунув с глаз прядь волос, ставит руки в боки и тоже начинает верещать:
– А ты тут кто такой, растудыть тебя в качель? Выискался, понимаешь, защитник грызунов, Гринпис, ёптыть, доморощенный! Ты чего на Терина наезжаешь? Не видишь - человек делом занят?
Старик на пару секунд замирает.
– А это что за пигалица?
– интересуется он, и Дульсинея, тихо повизгивая от ужаса, зависает над землей и медленно к нему подлетает.
– Так, ага, что-то личико у тебя сильно мне знакомое, кого ж ты мне напоминаешь? Ой, бля! Внучка, что ли?
– Да какая я нахер тебе внучка?
– верещит Дульсинея.
А я снова начинаю смеяться. Это же надо - встретились два одиночества. А я дурак! А Терин-то какой идиот! О том, что у Абрама один глаз голубой, а другой желтый, он вспомнил, а вот, что у Мерлина такие же! Охренеть, как выражается моя драгоценная невеста.
– Но в родословной Абрама, - произносит несчастным голосом чернокнижник, - не было упоминания о Вас.
– Ну, мало ли, что может случиться по молодости, - отвечает Мерлин и загадочно улыбается.
Дуся
Вот тебе и здравствуйжопановыйгодприходинаёлку! Вишу...то есть висю... тьфу! Короче, зависаю я в полуметре над полом перед этим самым Мерлином и чувствую себя как кутёнок, которого за шкирку взяли и на предмет соответствия стандартам породы изучают.
– Слышь, дед, лучше по-хорошему отпусти, - предложила я и аккуратненько так к поясу, где у меня тапок находится, потянулась.
Мерлин этот, растудыть его, в улыбке расплылся, опустил меня на грешную землю... то есть на пол, и ласково так говорит:
– Внученька!
Я смущенно икнула и к тапку тянуться перестала. Ну все ж таки родственники, по-хорошему не договоримся, что ли? А у него и глаза, как у меня - один янтарно-желтый, другой голубой. И нос, как у меня... хм... ладно, признаю, длинноват нос, но все равно красивый.
– Мы с тобой, внученька, еще успеем поговорить, сначала мне надо с этим сборищем засранцев и лентяев разобраться.
С этими словами Мерлин меня в сторонку отодвинул и начал разбираться. И так он цветисто разбирался с ними, что я аж заслушалась и пожалела, что под рукой диктофона нет. Вот бы записать эти перлы изящной словесности!
Советники стояли перед Мерлином как нашкодившие детишки, разве что ножками пол не ковыряли и носами не шмыгали в приступе раскаяния. А я, как дура, спряталась за спиной этого деда своего новоиспеченного и не смела рта раскрыть. А что тут скажешь? Это же очевидно, что и голос у него громче и словарный запас богаче. Так что пусть Терин сам ему доказывает, что достоин Главой Совета этого стать.