Зуп на краю дороги
Шрифт:
– Кое-чем мы от Зоны разжились, - продолжал дядя Дима. Этаки вот получили, автомобили воздух перестали отравлять... Кстати, вы знаете, Рута, ведь кое-кто попытался применить подарки Зоны в качестве оружия. К счастью, ничего из их замысла не получилось... Ну а что касается вашей семьи...
– Он покосился на Марию, словно спрашивал, помнит ли она их дневной разговор.
Мать поняла его сомнения по-своему.
– Ничего, Дима, - сказала она.
– Валяйте!. Девочка уже не маленькая.
– Вам давно уже пора приспособиться, Рута, - осторожно сказал дядя Дима.
– Я вообще не понимаю, как вы живете столько лет. Возврата к прошлому, по видимому, уже не произойдет. По крайней мере,
– А если произойдет?
– Если произойдет, история повторится. В мире всегда найдутся люди, которые не успокоятся до тех пор, пока кого-нибудь не угробят. Лучшем исходом будет, если они угробят только себя. Но такое случается крайне редко.
В кухне вновь повисло тревожное молчание. Мать возилась с салатом, дядя Дима смотрел в окно, Мария потягивала сок. Потом мать сказала:
– Гуталин сегодня заходил.
– Ну и как он?
– оживился дядя Дима.
– Давненько я его, черта, не видел!
– Да никак!
– сердито сказала мать.
– Устроился в какой-то кабак вышибалой. Кажется, "Три ступеньки". Может, пить меньше станет. А не станет, так самого вышибут.
Дядя Дима смотрел теперь не в окно, а на мать. Похоже, он освоился. Или делал вид, что освоился.
– Вот скажите мне, Дима, - продолжала мать.
– Ну ладно я... Я сама выбрала себе свою судьбу. А чем провинились такие люди, как Гуталин. Когда Зона была открыта, у него имелась какая-никакая, а цель в жизни. Пусть идиотская, с точки зрения других, но ведь для него-то она была самым важным делом. Да, он и в те поры был пьяница и драчун, но как он преображался, когда начинал читать свои проповеди!
Она говорила о Гуталине, но Мария понимала, что мать имеет в виду совсем другого человека.
Дядя Дима поерзал на стуле. Словно проверял, выдержит ли стул основательность его ответа.
– Вы знаете, Рута, наверное, мои слова покажутся вам банальщиной, но раз уж вы спросили, получайте!..
– Он улыбнулся, как бы предупреждая, что собирается пошутить. Однако не пошутил. Ведь в дни великих потрясений обычно страдают как раз те, кто ни в чем не виноват. Кого настигает смерть во время войны в наши дни чаще всего? Разве солдат или политиков? Нет, гибнет прежде всего мирное население, те, кто представляет собой для любой армии наименьшую угрозу. А может, именно потому и гибнет, что представляет из себя наименьшую угрозу. Гражданских можно убивать легко и безнаказанно, удовольствия же от такого убийства не меньше, чем если бы ты одолел вооруженного до зубов противника. Даже больше, потому что нечего бояться... Да, конечно, существует закон о военных преступниках, но по этому закону судят тех, кто отдавал приказы. Тем же, кто исполнял их, все сходит с рук. Хотя я уверен, что многие выполняют эти приказы с радостью. И даже более того... Часто ли после войны разбираются, убивал конкретный исполнитель по приказу или это его собственная инициатива? В единичных случаях. А убийц таких хоть пруд пруди. Я уж не говорю о сексуальном насилии над женщинами. Изнасилование в военное время и за преступление-то не считается... Я к чему это все сказал? Считайте, что вам не повезло. Считайте, что вы оказались в зоне боевых действий между людьми и Неведомым. Что в этой заварухе вам не удалось избежать шальной пули. Кто тут виноват? Тот, кто выстрелил, или тот, кто высунулся из щели? Слава Богу, что только ранили, а не убили. Теперь самое время раны залечивать. Это тоже тяжело и больно, однако ведь иначе не проживешь... Я ответил на ваш вопрос?
Рута покончила с салатом, выложила его в салатницу и посмотрела на Нулина.
– Я поняла вашу философию, Дима. Не скажу, что она мне нравится, но...
– Она развела руками.
– Это мужская
– Потому она вам и не нравится. Будь моя воля, я бы перед Посещением всех женщин отсюда вывез. Да и большую часть мужчин - тоже. Увы, пришельцы начали свои боевые действия с землянами без предъявления ультиматума и объявления войны. Впрочем, подозреваю, что и при объявлении войны ваше доблестное правительство пальцем о палец бы не ударило, чтобы избежать ненужных человеческих жертв. Правительства и люди живут в разных мирах. Когда они окажутся в одном мире, тогда и наступит на Земле рай. Только этого не будет никогда... Не пора ли нам с вами поднимать Рыжего?
Рыжего подняли. Рыжего засунули под холодный душ. Рыжему скомандовали одеть свежую рубашку и выглаженные брюки. Потом его усадили за стол, но предупредили, чтобы он ни-ни. А не то будет иметь дело с Дмитрием Дмитриевичем Нулиным, лично.
Иметь дело с Дмитрием Дмитриевичем Нулиным, лично, папа естественно не побоялся. Не тот он был парень... Но Мария не пожелала присутствовать при этом деле и ушла к себе в детскую. Сказала деду, чтобы вниз не ходил. Открыла окно. Прямо перед окном цвела сирень. Из сада неслись такие запахи, что у Марии мурашки по спине побежали.
В гостиной охали, ахали и целовали друг друга в щеки - папа имел дело с Дмитрием Дмитриевичем Нулиным, лично. А мама иметь дело с ни с Дмитрием Дмитриевичем Нулиным ни с папой не захотела, ушла на кухню. Тогда в гостиной принялись вспоминать прошлое. Примерно в том же тоне, что днем с Гуталином. И так же между воспоминаниями звякали стаканами. Только вот реплики дяди Димы отличались от реплик Гуталина. Тогда в гостиной принялись ругаться - хоть святых выноси. Однако стаканами по-прежнему звякали радостно и целеустремленно. А потом дядя Дима, звякнув в очередной раз, сказал:
– Слушай, Рэд! Я ведь скоро уезжаю.
– Куда?
– сказал папа потрясающе трезвым голосом.
– Там, где я нужнее.
– Семь футов тебе под килем!
Дядя Дима крякнул:
– Ты дурак, Рэд! Знаешь, чем я все время здесь занимался?
– Бумажки на столе перекладывал.
– Черта с два! Вас, сталкеров, я опекал. Чтобы вы поменьше на наш стол говна из Зоны таскали.
– Я знаю, - сказал папа.
– Откуда?
– удивился дядя Дима.
– Догадался.
– Давно?
– Нет. Когда Рута рассказала мне, как ты к ней захаживал и чем с нею занимался. Оставшись наедине с такой бабой, как моя Рута, ни один бы нормальный мужик не удержался.
– А может, я тоже не удержался, - сказал дядя Дима, фыркнув.
– Она бы мне все выложила.
– Ты так ей веришь?
– Да, верю.
– А она тебе?
Папа долго молчал, потом твердо сказал:
– Это не твое дело, Дмитрий.
– Да, - согласился дядя Дима, - это действительно не мое дело... Я ведь для чего тебе, вопреки всем инструкциям, о себе рассказал? Чтобы ты понял, черт зеленоглазый, - возврата назад не будет. Нас же не зря отсюда убирают. Ученые считают, что Зона закуклилась надолго. Если не навсегда. Но жизнь-то продолжается. Так что делай выводы, сталкер!
Снова звякнул стакан, забулькало.
– Делай выводы, - сказал папа, хрюкнув.
– Тебе легко говорить. Для тебя везде работа найдется. Не сталкеров будешь опекать, так торговцев наркотиками. А я? Мне скоро сорок, а что я умею, кроме как хабар по ночам на пузе таскать?.. Впрочем, это как раз не главное. Устал я, Дима, вот что главное. Гуталин когда-то говорил, что Зона сделана Богом для того, чтобы испытать людей. Может быть, может быть... Однако испытание Зоной мы прошли, кто лучше, кто хуже, но прошли. А вот как пройти испытание ее недоступностью?