Звенья разорванной цепи

Бегунова Алла Игоревна

— Вы очень проницательны.

— Увы, Анастасия Петровна! — тяжело вздохнул «Немец». — Дипломатическая служба развивает у людей большую наблюдательность и острую интуицию.

— Говорите откровенно. Это нам только поможет.

— Вы глубоко ошибаетесь, думая сейчас о чем-то непристойном и неприличном. Мой интерес к вам не имеет той, особой подоплеки… Ну как бы поточнее сказать… — он мучительно подыскивал слова для объяснения. — Ладно, прибегну здесь к помощи латыни: «sex appial»… Мне рассказали лишь о некоторых ваших действиях в Крымском ханстве, и я решил, что с тайным агентом Ее Величества такого класса лестно и полезно поработать каждому, кто всерьез воспринимает свою должность…

— Я не верю вам, милый друг! — ответила курская

дворянка. — Я не знаю ни одного мужчины без таковой… как вы там ее назвали … «sex» подоплеки. Это — особенность вашего пола. Крест, возложенный Господом Богом на всякого самца, вечно озабоченного одним и тем же…

Может быть, и не стоило ей говорить с надворным советником так резко. Но он сам напросился и получил отпор. Теперь Анастасии следовало быстро успокоиться и обратить все ранее сказанное в шутку. Цели и задачи операции «Золотая цепь» названы. Документы оформляются. Впереди — дальнее путешествие и совместная служба.

Напарник по предыдущей операции, заносчивый и недалекий польский шляхтич Анджей Кухарский, донимал ее своими наглыми приставаниями и закончил жизнь с пулей в виске, выпущенной из егерского штуцера метким стрелком Николаем. Штуцер в отменном порядке и сейчас, а Николай поедет с барыней в Вену. Однако с Якобом-Георгом фон Рейнеке, пожалуй, такого не случится никогда. Он — птица более высокого полета и столь глупо вести себя не будет. Только Флоре от этого ничуть не легче.

Глава шестая

Путешествие не будет веселым

Действительный тайный советник князь Дмитрий Михайлович Голицын, посол России при дворе императора Иосифа Второго, занимал этот пост уже двадцать девятый год. Он давно сжился с обитателями прекрасной Вены, перенял у них традиции, обычаи, привычки. Он жил на широкую ногу, не как дипломатический чиновник, пусть и высокого ранга, а как местный аристократ и богач. Он имел собственный роскошный особняк в Пратере, самом фешенебельном районе, и загородную виллу «Predigstuhl», где летом устраивал великолепные праздники с щедрым угощением, концертом и фейерверком. На них бывали не только сотрудники дипломатического корпуса, но и важные персоны из высшего венского общества.

Много знакомых Голицын также завел и среди австрийской богемы. По четвергам в гостиной его дома в Пратере охотно собирались художники. Князь со знанием дела участвовал в беседах своих гостей. Он владел большой коллекцией картин, скульптур и редкостей из бронзы. Часто посол сам приобретал произведения у знакомых ему живописцев и часто находил им состоятельных покупателей. Рекомендации Дмитрия Михайловича, известного знатока и покровителя искусств, много значили для непосвященных.

Два первых десятилетия царствования Екатерины Великой начальство в Санкт-Петербурге высоко ценило труды действительного тайного советника. Он получил орден Святого Андрея Первозванного за блестяще проведенные переговоры с австрийцами, пруссаками и поляками о первом разделе Польши в 1772 году. Несмотря на козни, чинимые французами, не желавшими усиления северного колосса, тогда к России отошли значительные территории на западе, по берегам рек Двина и Днепр, с городами Динабург (совр. Дауговпилс — А. Б.), Полоцк, Орша, Рогачев, Могилев-на-Днепре, Гомель и с населением в 1,8 миллиона человек.

Следующим его достижением стал торговый договор между Австрией и Россией, заключенный в 1785 году. Сближение двух великих монархий продолжалось. Русские купцы получили немалые льготы, а князь Голицын — очередную награду.

Начало Второй русско-турецкой войны, в которой обе страны выступали союзниками, Дмитрий Михайлович встретил с радужными надеждами. Победы российского и австрийского оружия в 1787 и в 1788 годах над заклятыми врагами христианства — османами, внушили ему оптимизм. Теперь он рассчитывал на орден Святого Владимира высшей степени. Голицыну казалось, будто на его дипломатическом мундире вместе с голубой Андреевской лентой — красная муаровая с черными полосами по краям Владимирская лента будет выглядеть особенно эффектно. Не говоря уже о серебряно-золотой восьмиконечной звезде с девизом этого ордена в центре: «Польза, честь и слава» — и эмалевым рубиновым крестом с расходящимися лучами.

Однако пока ждать награждения не приходилось.

Наоборот, многочисленная княжеская родня, проживавшая в Санкт-Петербурге и Москве в середине 1789 года стала передавать ему слухи, циркулирующие в придворных кругах: якобы государыня им не совсем довольна. Разнообразные связи и знакомства, которые завел посол за долгие годы пребывания в Вене, почему-то не помогли ему правильно оценить ситуацию и своевременно информировать правительство о наступившем нынче внутриполитическом кризисе в Священной Римской империи. То ли он слишком увлекся собиранием картин, то ли просто играл на руку государственному канцлеру (то есть министру иностранных дел — А. Б.) князю Венцелю Антону Доминику Кауницу графу фон Ритбергу, многоопытному ветерану дипломатических сражений. Если раньше Дмитрий Михайлович умел влиять на австрийских коллег, то сейчас, выходит, они влияли на него.

Как проявление недоверия со стороны императрицы старый вельможа воспринял неожиданные кадровые перестановки во вверенном его управлению заграничном учреждении. Его ближайший помощник, первый секретарь посольства коллежский ассесор Вильгельм Ган, с которым они душа в душу жили более восьми лет, был заменен новым человеком, надворным советником Якобом-Георгом фон Рейнеке, прежде служившим в российских дипломатических миссиях в разных германских княжествах.

В конце ноября 1789 года фон Рейнеке вместе со своей супругой, урожденной баронессой фон Шулленус, приехал в Вену. Князь Голицын выразил пожелание, дабы первая встреча с немецкой супружеской парой произошла не в помещении посольства, а в собственном его доме в Пратере. Дмитрий Михайлович рассчитывал завязать с вновь прибывшим чиновником не только хорошие служебные, но и неформальные отношения, какие сложились у него с добрым, услужливым, преданным ему и трудолюбивым Вильгельмом Ганом.

Княжеский двухэтажный особняк произвел на Аржанову сильное впечатление. Большое желтое здание, выстроенное в стиле английской готики поражало точно выверенными пропорциями, тщательной отделкой, красивыми архитектурными деталями вроде бельэтажа с коричневой рустовкой, колоннадой с арками и мраморной лестницей. Ничего не скажешь, действительный тайный советник достойно представлял здесь Российскую империю, государство необъятное, мощное, располагающее огромными ресурсами.

Голицын принял нового сотрудника и его жену в так называемом «готическом кабинете» на втором этаже. Пожалуй, просторная комната выглядела этим ненастным ноябрьским днем несколько мрачновато: резные, выполненные из дуба потолок, настенные панели, остроконечные порталы, обрамляющие двери. Только камин из светлого родомского песчаника оживлял интерьер.

Якоб-Георг фон Рейнеке, поклонившись, передал действительному тайному советнику два пакета. Один — со своими документами, второй — с посланиями из столицы и от светлейшего князя Потемкина-Таврического. Голицын положил их на письменный стол и приказал лакею подать кофе. Затем они сели за небольшой круглый столик, который стоял у окна. Дмитрий Михайлович приступил к обычным расспросам: как доехали путешественники, где пока остановились, каковы последние новости из России.

Надворный советник рассказывал все ровным, негромким голосом, подробно и обстоятельно. Его красавица-жена молчала и только улыбалась. Князь даже подумал, будто она плохо понимает по-русски. Для проверки данного предположения он персонально к ней обратился с вопросом о вечернем туалете, необходимом для приема в Хофбурге, то есть императорском дворце. Она ответила довольно связно и без малейшего акцента.