Звенящая медь
Шрифт:
Со стороны они выглядели в ту пору, как нормальная, благообразная, даже счастливая семья. Ну да, отец много работает и редко бывает дома. А у многих ли иначе? Чтобы хорошо жить, кто-то должен хорошо зарабатывать. Джеф открыл для себя, что настоящая душевная близость не очень-то и нужна. Те, кого подпускаешь слишком близко, треплют нервы и причиняют боль. Куда проще и комфортнее соблюдать дистанцию, довольствуясь вежливостью.
Ночные эфиры к тому времени Джефу опротивели, да и приносили они ему сравнительно малую часть дохода. Куда больше он зарабатывал написанием скандальных сценариев и составлением репортажей для других ведущих. И потихоньку мечтал,
Но потом в жизни Джефа случился Парадиз. И судьба, словно в насмешку, исполнила все желания в самом прямом и неприглядном виде. Джеф оказался один на краю света, в диком мире. Он отрезан от всех прошлых забот и вынужден строить жизнь заново, с чистого листа. Нет больше ни матери, ни Тины, ни дурацких ночных эфиров. Не нужно улыбаться начальнику, платить за квартиру и покупать новый костюм. Строго говоря, даже рожу брить не обязательно. Стал ли он от этого счастливее?
Нет. Но, пожалуй, сделался чуточку умнее. Узнал, что люди иной раз важнее вещей и денег, потому что однажды они уходят навсегда. Что упущенного не наверстать, так как время тоже утекает безвозвратно. Что есть только «сейчас», а «потом» может не наступить. И внезапно — что в этом «сейчас» скрыто то, что не выменяешь и не купишь, но именно оно придаёт жизни смысл и вкус.
Не так уж быстро до него допёрли эти простые истины. Целых два года Джеф проболтался на острове Рассветного Пламени вместе с Мэри и Марио: спал в такой же, как у них, пещере, ел ту же жратву… Только эти двое были счастливы, а Джеф — нет. Ему всё время чего-то не доставало.
Марио в ту пору подбешивал Джефа буквально всем: беспричинной жизнерадостностью, болтовнёй, бородатыми анекдотами, пижонским куревом, тем, что Мэри любила его без оглядки… Теперь Джеф готов был честно назвать причину своего раздражения: он завидовал пилоту. А Марио — просто жил. Летал, весело проводил время с Мэри, обустраивал дом. И ни от кого ничего не ждал, а наоборот, сам запросто делился тем, что имел. Но делал он это только по собственному желанию, едва ли кто-то смог бы принудить Марио к тому, к чему не лежала его душа.
Со стороны казалось, будто Марио живётся слишком уж беззаботно… Конечно, это была лишь видимость, что Джеф и выяснил, едва остался с Мэри один на один. Физическую работу по дому он взял на себя, но не в его силах оказалось замазать дырку другого плана. Из их с Мэри отношений ушла лёгкость и радость. Джеф брёл по жизни угрюмо и сосредоточенно, будто надеялся, что однажды все дела окажутся переделаны, испытания — пройдены, и настанет долгожданный выходной. Но одни заботы сменялись другими, а редкие моменты счастья утекали сквозь пальцы. К тому же болезнь Мэри, к сожалению, оказалась дорогой в один конец.
Появление Карла до определённой степени разрядило обстановку. Было в нём едва уловимое сходство с Марио. Карл точно так же излучал спокойную уверенность в том, что начать жить счастливо можно прямо здесь и сейчас, какими бы ни были внешние обстоятельства. Видимо, Мэри почувствовала в нём это. Ей, вроде, даже получше стало с тех пор, как Карл начал постоянно топтаться вокруг и петь свои дурацкие гимны. Хотя…
Поразмыслив здраво, Джеф смог вспомнить два момента, в которые состояние Мэри вдруг улучшалось без явных причин. Один раз это произошло на Даффу. Джеф в ту пору ещё ничего не знал о Карле и списал улучшение на благотворное влияние прогулок. А другой был
Перед мысленным взором Джефа будто вспыхнул красный стоп-сигнал. Чиль. Карл. От короткого общения с ними — эффект, которого не давали ни вычитанные Джефом в книгах занятия, ни лекарства, прописанные Эндрю. Что такого они смогли сделать для Мэри? И вообще, что между ними общего?
Конечно же, авиалы. Чиль, вероятно, считает себя ачем, но несёт в себе частицу разума другого, более развитого существа. Организм Карла, вроде, всего лишь немного дополнили внутренними органами ача, фрагментов нервной системы авиала в нём нет. Да только так ли это на самом деле? Сам Карл может скрывать подобную информацию или вовсе о ней не знать! Но важно то, что и он, и Чиль каким-то образом воздействовали на Мэри, и от того неизлечимое заболевание если не поворачивало вспять, то хотя бы на время замедляло свою разрушительную работу. Как они это делали? Зачем? Что авиалам нужно от людей? У Чиля не спросишь, а Карл… «Надо поговорить с ним об этом при случае», — подумал Джеф.
От размышлений его отвлёк лёгкий шорох. Он поднял глаза от ведра с картофельными очистками — и столкнулся взглядом с Бэт. Та кралась мимо с огромным тяжёлым ведром в руке.
— Ты чего? — удивился Джеф.
— Грязную воду надо вынести…
— Сказал же: зови! Зачем сама корячишься?
Бэт пугливо покосилась на нож в его руке, на его порезанный палец, и тогда Джеф, наконец, понял, в чём дело. «Дожили, — подумал он. — Бэт тоже считает меня психом. Однако нервишки-то, и впрямь, ни к чёрту. Наорал, напугал девочку…»
Джеф положил нож, отобрал у Бэт ведро и сказал примирительно:
— Я вылью. Чистой принести?
Бэт молча кивнула и мышкой, опустив глаза, прошмыгнула мимо него вглубь кухни.
Две недели прошли почти мирно. Ночью Джеф спал на матрасе в кладовой, иногда отвечал на письма из Витима, днём чистил овощи, таскал воду и продукты со склада, а в промежутках драил кухонные полы. Работа помогала ему не обращать внимания на Бэт. Та по-прежнему косилась испуганно и ходила мимо беззвучно, словно опасаясь, что её в любой миг может шарахнуть током. Впрочем, кормила она Джефа хорошо и даже всякий раз бледненько улыбалась в ответ на его «спасибо».
Тихая жизнь, как обычно, дала трещину, когда Джеф начал к ней привыкать. Однажды среди ночи его грубо растолкали.
— Подъём, горе луковое, подъём! — стаскивая с Джефа одеяло, приговаривал Фрэнк. За его спиной встревоженная Бэт держала керосиновую лампу.
— Да охренел ты! — взметнулся Джеф, отпихивая от себя его руки. — Что опять?
— Выселение. Вещи похватал — и бегом, чтоб пятки сверкали; оденешься на «Цапле»!
Фрэнк впихнул Джефу в руки какой-то свёрток, подзатыльником выставил его за дверь и неласково подпихнул в спину.
— Куда хоть? — спросил было Джеф, и тут же снова получил кулаком между лопаток. Сообразив, что лучше не спорить, он послушно припустил вниз по ступеням.
«Цапля» ждала у пристани, готовая отплыть. Едва Джеф с Френком вбежали на борт, следом втащили сходни, забросили швартовные канаты, и судно плавно отвалило от берега.
Джеф рассмотрел, наконец, свёрток, который ему всучили ещё на кухне: это была одежда.
— Так что за спешка? — спросил он, натягивая рубаху. — И куда плывём?