Зверь Лютый. Книга 20. Столократия
Шрифт:
– - Всё так, Николай. Всё - так. Теперь прикинь - какой выкуп с Пичая за его сына мы можем запросить?
– - А вот (Николай вытянул бумагу, развернул). Я ж эту... важенку - дорогой расспрашивал. Чего у его батюшки в дому есть и сколько. Только вот что, Иване, брать надо сразу. Парня-то быстро изведут. Пичай... он же в государи метит. Ему ж важно, чтобы народ его уважал. А при таком сынке весь его авторитет... Так что сынок помрёт скоро. Потом выкупа от папашки - не дождёмся.
Николай - умён. То, что мною обдумывалось как
– - Умён ты, Николай, а не додумал. Майно у нас своё есть. У нас - скотины нет. И лесовики нам скотинку не продадут. Пусть Пичай сам своё имущество распродаст да скот купит. И сюда пригонит. Куда как выгоднее получится.
Мы сходили в баню, где отмывалась после похода команда Николая.
Ребята загуляли славно. Я уже говорил - баня после похода не только средство смыть с себя дорожную грязь. Нужно отпарить покусанное, стёртое, расцарапанное, растянутое... Нужно смыть с себя чужие слова и чужие взгляды. Нужно сбросить кожу. Наросшую на чужбине. И ощутить: "я - дома!". Телом и душой.
Важное, сакральное, душевное занятие.
"Приходите к нам на помойку!
Мы откроем все окна и двери!
Мы отпарим вас и отмоем!
Будем чистыми! Мы в это верим".
Из предбанника доносилась какая-то весёлая песня. Что-то из репертуара "медвежьего праздника"? На мой удивлённый взгляд Николай выдал разъяснение:
– - Ну... когда я его... Спрашивал - умеет ли он песни петь. Что-нибудь такое... для настроения, так сказать. Вот он и исполнил. Так это... бодренько. Говорит - песнь торжествующих мордовцев. Чего-то там - как они всех победили. Ребятам музычка понравилась. Вот они его под эту песню всю неделю и... Уже все и слова выучили.
Картинка... штатная. Довольно просторное помещение, освещённое пляшущим светом трёх-четырёх свечей. Полтора десятка голых и полуголых прилично выпивших парней. Основная часть - у дальней стенки, на лавках вдоль стола, по которому они колотят кружками, отбивая такт. Ближе к нам, посреди комнаты, через лавку переброшено животом вниз тело страдальца. В которое заправляют с двух сторон. Руки бедняги растянуты в стороны и примотаны к концам лавки. Третья вязка - к ошейнику, в кулаке переднего. Он её периодически вздёргивает в конце каждого такта песни.
Тело... более всего похоже на тело Новожеи после ушкуйников. Если не обращать внимание на отсутствие волос с одной стороны и наличие... кое-каких архитектурных излишеств с другой. Та же отощалость, мословатость всех суставов, нездоровая опухлость лица, глаз, некоторых других частей... Сходная радуга синяков разных оттенков свежести, царапины и ссадины, параллельные синие полосы. Здесь, вероятно - от потерявшего листья банного веника. Пропарили парня. Как нурманы Лазаря.
Мда... опыт уже есть, примерно представляю дальнейшие реакции индивидуума.
– - Здрав буди, господин Воевода!
– - И вам исполать, добры молодцы. Продолжайте, отдыхайте. Как там, в парилке, парка хоть чуть оставили?
Мы с Николаем сполоснулись, посидели в парилочке, обсудили кое-какие животрепещущие... Потом он убежал, а на его место пришёл Самород. Мне было нужно уточнить кое-какие подробности по марийско-мордовским нынешним делам.
На Волге нарастала напряжённость: столетиями функционировавшая система экзогамии между мари и эрзя с моим приходом - рухнула. Торговые санкции со стороны эрзя вызвали ответные контрсанкции с моей стороны. Мари перестали отдавать своих женщин в роды эрзя - я запретил. Эрзя ответили симметрично.
Для мари это было не критично: гибель множества мужчин в ходе Бряхимовского похода и последующей войны с унжамерен, оставили много вдов. А навязанный мною закон не только разрешал, но и требовал выдать их снова замуж, исключая из круга претендентов лишь близких родственников. Как и установлено по русскому "Уставу Церковному". Кроме того, в их землях появились расселяемые мною русские и мещеряки. Да и активное втягивание марийской молодёжи в жизнь Всеволжска снижало остроту "брачного вопроса" в марийских селениях.
Обычные внутрисемейные конфликты вдруг получили у эрзя непривычное продолжение. Обнаружилось, что жена может уйти в род отца, к мари. И те её не вернут. Это был единичный случай. Но туземцы были потрясены: "мир перевернулся!". А мои отвечали:
– - С Всеволожска выдачи нету. Мы - всеволожские! И валите отсюда.
Сходных случаев следовало ожидать и с другой стороны. Но "баланс спроса и предложения" - существенно отличался.
"женат два раза неудачно -
одна ушла, вторая - нет".
"Особо страждущие в браке" марийцы могли перейти ко второй попытке.
В предбаннике уже не было ребят Николая, было чисто и чуть прохладно. На столе стояла початая бадейка кваса. А на лавке - в прежней позе лежал Вечкенза. Тоже - весьма "початый".
Пару минут, пока Самород наливал мне и себе квасу, я рассматривал "наследного принца Мордовии". Вспоминал, как чуть больше месяца назад он злобно шипел на меня, уверенно обещал мне мою смерть и свои песни-пляски по этому поводу.
"Я съем твоё сердце. Ха-ха-ха...".
Не случилось... Не он первый. Бог даст - и дальше так будет.
Тишина испугала парня. Он вскинул голову и что-то залопотал по-эрзянски.
Самород включил перевод без подсказки:
– - Говорит - пошли гонца к отцу его. Много мехов и скота получишь.
– - Как он меня называет?
– - Никак. Э... говорит - ты.
Пришлось вставать, разбирать метлу в углу, вытаскивать подходящий прут.
Как же там, в одной народной песне: