Зверь придет с рассветом
Шрифт:
Ответ Йоремуне оказался неожиданным. Валари не смог удержаться и спросил снова:
— Чем же я так интересен великому духу?
— Происхождением. Я все думал… правда это или нет. Но после того, как ты начал пробираться в мою голову, я понял, что слухи и домыслы не так уж и лживы.
— Мое происхождение не представляет особого интереса. Я обычный бродяга из общины нищих, — начал было Валари, но дух оборвал его:
— Ты хоть знаешь, чье ты дитя?
— Не знаю, и мне плевать на это. Я дитя улиц. Их голос и их ярость. Я создание города, его неотъемлемая часть,
— Мое. — Признание, как гром, сотрясло стены лаборатории. — Ты мое дитя. В тебе моя сила. Твои способности — мои способности. Твои качества — мои качества. — Тягучей как у хищника походкой дух подошел к одному из стоящих в углу предметов и сдернул с него покров. Под мешковиной обнаружилось нечто похожее на железный шкаф со стилизованной женской головой наверху. — Твои реакции — мои реакции. Твоя выживаемость — моя выживаемость. Твое тело — мое тело в будущем. Твоя жизнь — моя жизнь. И я не терплю, когда забирают что-то мое. Понятно? Поэтому я преобразую твое тело, верну его себе и буду жить в нем дальше без страха обратиться в хиси однажды… Другим хати я эту возможность тоже предоставлю. Может быть. Если наш сегодняшний эксперимент пройдет хорошо. Так что начнем!
— Что? — Валари медленно попятился и от пугающего стального лица с мертвыми глазами и от болезненной правды о собственном происхождении, и от слов, отвратительных и страшных, обезличивающих, расчеловечивающих…
…но два безмолвных громилы-хенке подтолкнули в спину.
— Это стальная дева, Валари. Знакомься. — Йоремуне похлопал холеной ладонью по ужасающему лицу из серого металла. — Единственная ее задача — причинять тебе боль. — Дух в предвкушении оскалил жемчужные зубы. — Других вариантов соединить вас с рассветной силой и вывести на новый уровень существования у меня нет. Я выяснил, что только боль сможет заставить ваши тела слиться воедино с силой древних зверей. Только так, через страдания, вы обретете способность оборота и новую магию. Магию будущего. Мощь, способную изменить этот мир. Мою будущую мощь.
Коварный дух взялся за край «шкафа» и раскрыл его, явив взгляду усыпанную острыми шипами внутреннюю поверхность. С наружной стороны приспособления из тех мест, где крепились шипы, раскидывались в стороны длинные полупрозрачные жгуты. Часть из них уходила сквозь крышку «гроба» к окаменелому телу древнего зверя, часть протягивалась к каким-то артефактам и колбам.
Животный страх захватил Валари, залил ледяной жижей грудь и внутренности. Сковал ноги и руки. Просто безумно, дико захотелось вдруг жить! Но смерть подошла вплотную и заглянула в глаза. Ужасная смерть. Скорее всего, медленная и мучительная…
Сейчас она пожрет его, потом остальных, и он больше не сможет защитить их. Не сможет даже предупредить…
Эксперимент Йоремуне провалится. Обязательно провалится!
— Оставьте меня! Отвалите! Пошли прочь! — заорал полукровка, силясь вырваться из цепких лап хенке, но жестокого хати не тронули эти крики.
— Суйте его внутрь. Скорее, — отдал он приказ. — Стальная дева ждет.
И башню огласил новый отчаянный вопль:
— Будь ты проклят, Йоремуне! Я еще доберусь до тебя… Однажды…
…Братья стальные, вскиньте чаши резные, скажите: «За здравье!»
Жди нас, Вальгала…
Глава 29. Горько-сладкая симфония
No change, I can't change, I can't change, I can't change,
But I'm here in my mold, I am here in my mold.
But I'm a million different people from one day to the next.
I can't change my mold, no, no, no, no, no…
(С)Bitter-sweet symphony
День за днем, ночь за ночью его мучили кошмары.
Вернее, он мог лишь предположить, что есть сон и есть явь.
Что он сам все еще существует где-то на дне чужого безумного и дикого сознания. Что его еще не стерли жернова звериной памяти.
Зверь захватил власть и носил Йона по лесам и долам уже несколько дней.
Были моменты, когда Йон словно бы пробирался к маленьким, глубоко посаженным глазам чудовища, как к окнам, и смотрел оттуда на ломающиеся под натиском массивной туши деревья, на чьи-то измолотые кости, моментально исчезающие под ударами бесконечно длинных челюстей.
Потом его снова отбрасывало вглубь звериного черепа. И снова приходили кошмары. Пока они были неясные и незнакомые — какие-то твари, миры, ночи, ветры, болота и побережья, полнящиеся огнями — все было ничего. Но вскоре кошмары обрели знакомые черты и принесли нечто, отчего душу Йона — то, что еще оставалось от нее, — охватил непреодолимый страх.
Он видел башни Эводеона.
Он подплывал к ним в тумане.
Он звал…
А потом резко оказался в каком-то невидимом прежде, но до боли знакомом помещении. Там пахло хенке. И кровью.
А еще где-то там, за темнотой и тряпками находились его товарищи.
Йон шепчет:
— Валари…
Никто не отзывается, лишь нечто похожее на сдавленный стон раздается из-под наброшенного на продолговатый предмет покрывала.
— Где ты, Валари? Дарэ! Хэйя! Что случилось?
Снова стон, теперь отчетливый, с нотками знакомого голоса, от которого все внутри холодеет.
Руки…
В кошмаре, который Йон не желал досматривать, у него еще были руки…
И ноги.
И его собственное человеческое тело. Уже такое непривычное.
Помедлив пару секунд, он все же сдергивает ближайшее покрывало. Под ним стальной шкаф с женским лицом наверху. Запах крови становится просто невыносимым. Йон вглядывается в пугающий предмет. За прорезями, заменяющими уродливой скульптуре глаза, мелькают чьи-то зрачки.
И снова стон.
— Что случилось? Что здесь произошло? Кто это с вами сделал? — Губы Йона трясутся от ужаса. — Йоремуне… Не может быть… Но за что…
Дрожащей рукой Йон хватается за углубление в боковой части «шкафа» и распахивает…