Зверь
Шрифт:
— Как бы это ни противоречило моим первоначальным выводам, должен вам признаться, мадам: я убежден, как и мои предшественники, что ваш муж — единственный убийца молодого американца. Уйма доказательств в подтверждение этому: отпечатки пальцев, собственные признания…
— Но почему всем вам хочется, чтобы он убил человека, которого не знал, о существовании которого даже не подозревал?
— Вы одна, мадам, в состоянии помочь мне ответить на это «почему». У меня есть все основания думать: мотивы этого преступления настолько серьезны — впрочем, я вчера через переводчика уже дал
Молодая женщина, прежде чем ответить, посмотрела на адвоката долгим взглядом.
— У Жака не было никакой разумной причины совершить это преступление…
— Хорошо, что эти слова, мадам, вы произнесли только предо мной, защитником вашего мужа и, следовательно, вашим другом. Если бы вы стали упорствовать и повторили бы их на процессе, где я твердо намерен заявить о вас как о свидетеле защиты, были бы основания опасаться, что они повлияют на обвинительный приговор Вотье. Думаю, мадам, что нам следовало бы встретиться еще раз у меня, чтобы поговорить обо всем этом обстоятельно. Будем считать, что эта встреча на свежем воздухе была только началом знакомства. Я согласен на любое время… надо спешить!
— Позвольте мне подумать. Я позвоню вам вечером около одиннадцати.
— Как вам угодно. Но прежде чем расстаться, мне хотелось бы, мадам, задать вам еще один, последний и пустячный вопрос.
— Слушаю вас.
— Вы только что сказали мне, что ваш муж упорно отказывался увидеться с вами с момента преступления: это в точности совпадает с теми сведениями, которые у меня уже есть. Вы утверждали также, что вы сделали невозможное, чтобы встретиться с ним против его воли: соглашаюсь верить этому, хотя, по моим сведениям, все было наоборот. Некоторые утверждали даже, что вы скрывались… Признайтесь, что ваше поведение в отношении защитников до сих пор подтверждает это предположение. Это дает мне право спросить вас: «Мадам Вотье, хотите ли вы помочь мне спасти вашего мужа, обвиняемого в убийстве, да или нет?»
Неуверенный взгляд голубых глаз молодой женщины еще раз скользнул по лицу собеседника. Губы ее задрожали, но она не произнесла ни звука. Вдруг, резко отвернувшись, с глазами, полными слез, она почти побежала по аллее розария. Ошеломленный, старый адвокат смотрел вслед быстро удалявшемуся хрупкому силуэту, но не сделал никакой попытки догнать мадам Вотье. Не бросаются вслед за истиной, которая убегает. Он снял пенсне, протер стекла клетчатым носовым платком и направился к выходу из сада. «Вот, — говорил он себе, — самая странная чета, которую только можно себе представить… Красавица и Зверь… Красавица, должно быть, злая. Зверь, несомненно, — добрый… Но какая между ними тайна, чтобы ни тот, ни другая не хотели друг с другом встретиться?»
Спустя неделю после того, как защиту Жака Вотье шеф адвокатов поручил Виктору Дельо, этот последний снова появился во Дворце правосудия.
— Ну, — спросил Мюнье, принимая его в своем кабинете, — насколько продвинулось твое дело?
— Я почти готов, — ответил Дельо небрежным тоном, который удивил друга его молодых лет.
— Браво! Но ты, наверно, пришел просить отсрочки?
— Нет. Я буду готов к первому слушанию — к двадцатому ноября.
— В добрый час. Тебе удалось распутать дело так быстро? И что ты думаешь о своем клиенте?
— Позволь мне не отвечать тебе.
— Как тебе угодно! В общем, ты доволен? Ты не сердишься на меня за это поручение?
— Я поблагодарю тебя позже. Сейчас я хотел бы встретиться со своим противником.
— Вуареном? Ты его знаешь?
— Мне известна его репутация.
— Ты будешь иметь дело с сильным противником. Это посольский адвокат. Он почти всегда защищает американских подданных, особенно убитых у нас. Он должен быть сейчас во Дворце, я попрошу его пригласить.
Пока шеф адвокатов отдавал распоряжение курьеру, Дельо сказал ему:
— В сущности, ты оказываешь мне услугу. Я спрашивал себя, захочет ли знаменитый собрат унизиться до знакомства с такой мелкой сошкой, как я.
— Вуарен любезный человек, несмотря на немного высокомерный вид. Хотя он тебя никогда не видел, я уверен, что он с уважением относится к собрату, взвалившему на себя тяжелое бремя защиты Вотье. Ваши профессиональные отношения могут быть только превосходными. Впрочем, вот и он. Входите, дорогой друг! Вот ваш противник в деле Вотье, мой добрый старый товарищ Дельо.
Рукопожатие, которым обменялись два адвоката, было вялым. Мэтры Вуарен и Дельо были совсем непохожи друг на друга. Внешне Вуарен выглядел хорошо: он был на двадцать лет моложе противника, выражался не без изящества и, кажется, любил слушать только себя самого. Внутренне они отличались еще больше: Виктор Дельо думал о своих клиентах, Андре Вуарен думал прежде всего о себе. С этой первой встречи защитник гражданской стороны пожелал установить дистанцию:
— Кажется, дорогой собрат, вы впервые выступаете в суде присяжных?
— Это действительно так, и поэтому я не очень в себе уверен.
— Как я вас понимаю! Войти в новую роль всегда трудно. Сам я предпочитаю передавать дела по уголовному суду своим сотрудникам.
Старый адвокат не повел бровью и с любезным видом сказал:
— Поскольку мне повезло, дорогой собрат, встретиться с вами в кабинете шефа адвокатов, могу я спросить, сколько вы предполагаете вызвать свидетелей?
— Добрую дюжину. А вы?
— Наполовину меньше.
— Это меня не удивляет. От ваших предшественников я знаю о трудностях, с которыми им пришлось столкнуться.
— Они неглубоко копали, — улыбаясь, сказал Дельо. — Мы увидимся с вами, дорогой собрат, на первом слушании.
Как только Виктор Дельо вышел, элегантный Вуарен доверительно сказал шефу адвокатов:
— Странный малый. Откуда он взялся? Из провинции?
— Ошибаетесь, мой дорогой. Очень скоро Дельо будет старейшиной гильдии адвокатов Парижа.
— Верится с трудом! Можно узнать, дорогой шеф, почему вы поручили это дело ему?
— По трем причинам. Во-первых, никто не захотел брать на себя защиту. Во-вторых, мне казалось справедливым поручить такому человеку, как Дельо, дело, благодаря которому его наконец признали хотя бы коллеги, решительно не желающие его замечать. В-третьих, я считаю, что ваш противник талантлив.