Зверь
Шрифт:
— Помнится, что главный герой, как и автор, слепоглухонемой от рождения, влюбляется в молодую женщину, она его бросает, и несчастный какое-то время чувствует себя совершенно потерянным. Затем постепенно он замыкается в себе и отказывается в своем одиночестве от малейших контактов с окружающими людьми.
— Действительно, дорогой Боше, вы — лучший книготорговец из всех, известных мне. Покупаю книгу.
— Вам не будет скучно ее читать, вы увидите.
Через десять минут защитник Жака Вотье выходил из автобуса перед Национальной библиотекой.
Он вошел в нее как завсегдатай этого почтенного учреждения, как человек, влюбленный в архивы, точно знающий, где следует искать нужные ему документы. Его интересовали газеты, вышедшие 6 мая
Последняя, имевшая привычку прогуливаться по палубе после обеда, в то время как муж отдыхал в каюте, с удивлением обнаружила, вернувшись с прогулки, что мужа в каюте нет. Поскольку отсутствие Жака Вотье затягивалось, жена отправилась искать его по палубам теплохода. Не найдя, она высказала свое беспокойство комиссару Бертену, обратив его внимание на то, что можно ждать самого худшего, так как Вотье слепоглухонемой. Тотчас была объявлена тревога, чтобы выяснить, не упал ли он за борт.
На «Грассе» начались тщательные поиски. Проходя мимо каюты Джона Белла, стюард, специально обслуживающий класс «люкс», заметил, что дверь, выходящая в коридор, приоткрыта. С некоторым усилием открыв ее до конца, стюард Анри Тераль увидел ужасающую картину: молодой американец стоял на коленях, судорожно вцепившись в дверную ручку. Он был убит. Вытекавшая из шеи струйка крови замочила пижаму и растеклась по ковру. На койке неподвижно, в застывшей позе, с бесстрастным лицом сидел Жак Вотье. Взгляд его слепых, без выражения, глаз, казалось, уставился на собственные, залитые кровью, руки. Стюард тотчас же сообщил об этом комиссару Бертену, который прибыл в каюту. При аресте и заключении в бортовую тюрьму Жак Вотье не оказал ни малейшего сопротивления. Его несчастная жена по просьбе капитана «Грасса» согласилась быть переводчицей на первом допросе. Кроме нее, на борту не оказалось ни одного человека, который мог бы общаться с ее слепоглухонемым мужем.
Последний дал понять жене, что не станет объяснять мотивы преступления, в совершении которого он формально признал себя виновным. Его позиция оставалась неизменной на всем протяжении оставшегося пути, несмотря на повторные вопросы жены.
Мотивы преступления кажутся тем более странными, что, по утверждению мадам Вотье, ни она, ни тем более ее муж никогда не имели ни малейшего контакта с жертвой, с Джоном Беллом они знакомы не были. Предварительное обследование преступника, проведенное корабельным доктором, позволяет сделать вывод, что он психически здоров. По прибытии теплохода в Гавр убийца будет передан в руки уголовной полиции».
В статье этой же газеты от 12 мая сообщались подробности, связанные с прибытием в порт:
«Главный инспектор Мервель в сопровождении судебно-медицинского эксперта и специального переводчика, знающего язык слепоглухонемых, попытался провести еще один допрос по прибытии «Грасса» в Гавр. Убийца Джона Белла через переводчика повторил тот же ответ, который им был дан жене сразу после убийства. Перед заключением в тюрьму странный преступник будет подвергнут тщательному медицинскому обследованию, имеющему целью выяснить, нормальный это человек или несчастный, внезапно впавший в безумие по причине своего тройного недуга».
По своей обычной привычке Виктор Дельо не сделал ни одной выписки, быстро вышел из читального зала Национальной библиотеки и поехал на автобусе в Латинский квартал. По дороге адвокат задумался: никаких сомнений относительно состояния здоровья его клиента не оставалось. Из множества медицинских справок, содержавшихся в досье, которое лежало на столе в его рабочем кабинете, следовало, что Жак Вотье, за исключением своего тройного недуга, был абсолютно нормален. Да и сам он на многочисленных допросах в течение шестимесячного следствия повторял, что действовал на теплоходе «Грасс», отдавая себе во всем полный отчет, что не сожалеет о содеянном и что, случись еще раз такое, он снова убил бы этого Джона Белла. Но он всегда отказывался назвать подлинные мотивы своего преступления.
Все это было странно и указывало Виктору Дельо на то, что его первое впечатление верное: под обличьем зверя была совсем другая душа… «Душа» — может быть, немного громко сказано, но во всяком случае — стальная воля в сочетании с умом редким, специфическим, непостижимым для людей нормальных. Ум, способный ввести в заблуждение кого угодно, то есть тех, кто совершает ошибку, считая себя проницательными потому, что могут видеть, говорить, слышать. Адвокат даже спросил себя: удалось ли когда-нибудь и кому-нибудь догадаться и узнать, что такое подлинный Жак Вотье? Он выяснит это, когда встретится с родственниками слепоглухонемого, в особенности с его матерью. Обычно мать хорошо знает своего ребенка. Есть также те, кто его учили, помогали выйти к свету из окружавшей его ночи. Есть еще, что особенно важно, его жена — эта Соланж Вотье, которая, кажется, сейчас скрывается. Именно она должна больше всех помочь защитнику. Совершенно необходимо ее разыскать.
И когда на углу улиц Сен-Жак и Гей-Люссак Виктор Дельо выходил из автобуса, он думал, что ему действительно очень трудно будет защищать своего клиента.
Он остановился перед порталом дома по улице Сен-Жак, над которым была вывеска: «Национальный институт глухонемых».
Виктор Дельо, переславший директору института визитную карточку, ждал недолго. Кратко изложив руководителю учреждения мотивы своего визита, защитник Жака Вотье спросил:
— Нет ли случайно среди ваших подопечных слепоглухонемого от рождения?
— Нет, мэтр. Мы лечим и воспитываем только глухонемых. Слепыми занимается фонд Валентина Гюи. Это совершенно нормально, поскольку методы диаметрально противоположны: для воспитания глухонемых главное наше средство — их зрение. Для слепых же, напротив, — слух и речь.
— А как же обстоят дела с теми, которые рождаются слепоглухонемыми?
— Только один способ воспитания — комбинированное использование трех оставшихся чувств: осязания, вкуса и обоняния.
— И бывают хорошие результаты?
— Бывают ли? Знаете, некоторые слепоглухонемые от рождения так воспитаны и образованны, что нормальные люди могли бы им позавидовать.
— И где совершаются эти чудеса?
— Во всем мире только пять или шесть учреждений такого рода. Во Франции есть институт в Санаке, Верхняя Вьенна, где монахи братства Святого Гавриила терпением и упорством достигают поистине удивительных результатов. Я очень советую там побывать. Впрочем, я припоминаю сейчас, что этот Жак Вотье, которого вы будете защищать, вышел из института в Санаке, где он был одним из самых блестящих учеников. Я вижу у вас его роман «Одинокий». Вы его прочитали?