Зверь
Шрифт:
— Вдруг, — вздохнул Гектор. — Вдруг ничего не бывает… Ладно, поеду. Лидка дома одна осталась. Мало ли чего…
Он застегнул на все пуговицы плащ, поправил шарф и зашагал к двери, неестественно прямой, напряженный, словно ожидающий удара в спину.
— Ты позвони, как да что… — сказал Валентин.
Гектор, не оборачиваясь, кивнул и вышел. В предбаннике улыбчивый охранник попросил у него автограф. Он остановился, на автопилоте, почти не понимая, что делает, чиркнул в подставленной открытке и жутковато осклабился на почтительное «спасибо».
Арбат, словно огромный котел, по-прежнему бурлил странным варевом толпы. Свои и чужие, горожане и приезжие толкались жизнерадостно, наступали на ноги и огрызались беспечно. Мир не изменился. Ему не было никакого дела до чужой беды. Гектор сиротливо
Когда на четвертом дне рождения Сережи Воронина одна из напомаженных, пахнущих «Клима» гостий звучно чмокнула юбиляра в розовую пухлую щеку и спросила: «А скажи-ка мне, — здоровенный какой, — кем ты станешь, когда вырастешь?» — Сережа, сосредоточенно уплетающий эклер, прошамкал:
— Космонавтом.
Чем и вызвал всеобщее умиление. Год спустя взгляды на жизнь у него переменились, и теперь на тот же вопрос он отвечал: «Летчиком». Взрослые снова умилялись: «Ах, какой умный и сознательный мальчуган!» — и всплескивали ладонями, как будто от того, кем станет Сережа, зависело их личное благополучие. Потом пошла череда профессий, одна другой лучше: продавец, парикмахер, врач, ветеринар. Словом, полный набор шаблонных детских фантазий.
Стал же Сережа милиционером. И вот, став милиционером, он в первый же свой рейд помог задержать ту самую пахнущую «Клима» даму. Дама работала в продуктовом магазине на Садовом и беззастенчиво обвешивала покупателей, так что Сереже ее жалко не было. Строго говоря, даму задержали ребята из ОБХСС, а он выполнял чисто наблюдательные функции, но дама после звонила маме Сережи — своей школьной подруге — и рыдала в трубку. Мама каким-то чужим голосом разговаривала с Сергеем, а Сергей таким же голосом объяснял ей, что ничего поделать не может, дело это вовсе не в его компетенции, а если бы даже было и в его, он бы все равно даму не отпустил, поскольку: «Мы будем прямо-таки нещадно бороться…» В общем, был он молодым, глупым, как большинство молодых, оттенки, кроме белого и черного, различать не умел, да и не желал. Мама как-то странно на него посмотрела, а Сережа, помнится, раздувался от счастья и гордости за то, что вот, помог «социалистической родине избавиться от гадкого нароста на трудовом многострадальном теле». Тогда-то они с мамой и поссорились первый раз. Вспоминать об этом эпизоде собственной жизни сегодня было дико стыдно. Как будто обделался он при большом скоплении народа «по-большому». За двадцать граммов вареной колбасы дама получила три года. Что с ней стало после отсидки, Сережа не знал, а у матери спросить не отваживался. Дама же при нем больше не звонила. Она вроде бы вообще не звонила с тех пор.
В своей новой ипостаси Сереже приходилось общаться с людьми разными, по большей части неприятными, но это уж, как говорится, издержки профессии. Он работал следователем. Не большим, отделенческого масштаба. Громких дел ему не попадалось, что, наверное, было даже к лучшему. Во всяком случае, громадных взяток Сереже не предлагали, а значит, и не ввергали в искушение понапрасну. Он знал людей, которые брали и давали, но сам «взять на лапу» никогда не мог, и немалую роль в этом сыграл тот самый случай. С дамой. Помог отправить человека «на зону» за двадцать копеек, а сам начнет воровать миллионами? Да после такого давиться надо. Ко взяткам Сергей относился именно как к воровству, а вовсе не как к мздоимству.
Сегодня с утра ему позвонил один из агентов, завербованный примерно год назад согласно отчетности. Агенты — это на бумаге, в обиходе же таких людей называют «ссученными», «стукачами», «дятлами», «фискалами». Все зависит от степени интеллигентности и обширности словарного запаса конкретного человека. Сергей называл их «агентами». Позвонивший ему агент носил гордое прозвище Джузеппе, в честь известного сказочного персонажа, и являлся обладателем такого же сказочного, пивного, совершенно сизого носа, размером и цветом полностью соответствующего спелой южной сливе. На Джузеппе Сергей никогда не возлагал особых надежд и занес в отчет только для лишней галочки. Однако агент пару раз давал ему
Джузеппе был человеком малообщительным, хмурым по жизни, смотрел на мир исключительно набычившись, из-под седых, густых и жестких, как рыболовная леска, бровей. Вечно помятый и нечесаный, он таскался по вокзалам, сшибал у ларьков мятые тысячи, «кирял» с сотней московских бомжей и еще сотней прямых кандидатов в таковые, все видел и слышал, поскольку впитывал информацию, как губка. Джузеппе знал очень много, больше, чем сам Сергей, но делился знаниями неохотно, только в случае крайней нужды. Сегодня такая нужда возникла.
Ранее встречались они просто, в малолюдных местах, но сегодня Джузеппе отчего-то выбрал Курский вокзал. Когда он обрисовал схему встречи, Сергей подивился творческому полету мысли агента.
— Слушай, может, где-нибудь в другом месте пересечемся? — спросил он. — Хлопотно больно. Ты же знаешь, вокзал не в моей компетенции. Там транспортники работают…
— Знаю, — буркнул Джузеппе. — Так надо. А вообще-то, начальник, не хотите, можете не приходить. Я в другое место не пойду. Если кто-нибудь расчухает, что я с вами базлал, меня завалят в пять секунд.
— Дело настолько важное? — недоверчиво поинтересовался Сергей.
Он привык к тому, что три четверти всех агентов кричат об исключительной важности информации, которой они обладают. Речь, мол, идет чуть ли не о попытке нового государственного переворота, а на деле, как правило, оказывается, что один «Вася» пытается свести счеты со вторым «Васей» руками «фанерного мусорка». По молодости да по неопытности Сергей пару раз купился на этот номер, но потом стал осторожнее. Да и ребята помогли. Отвезли пару таких «народных мстителей» в отделение и коротко, но с чувством растолковали, что к чему, при помощи резиновой палочки-выручалочки. «Мстители» оказались мужиками на редкость сообразительными и все поняли с первого раза, повторять не пришлось.
— Важное? — Джузеппе коротко рассмеялся. Ощущение было такое, словно забулькали водой в графине и одновременно принялись дуть в ржавый пионерский горн. — Я вас на понт когда-нибудь пытался брать, гражданин начальник? — Сергей был вынужден признать, что нет, не пытался. — Ну вот, — удовлетворенно хмыкнул Джузеппе. — А горбатого хоть раз лепил? Тоже нет? Так не держите меня за фраера дешевого. Про Жнеца слышали когда-нибудь?
— Допустим, — ответил Сергей, чувствуя, как сжимается сердце. — И что дальше?
— А дальше приезжайте — поговорим, — отрубил Джузеппе. — Я не лох, чтобы о таких делах по телефону базарить. Вы доехать не успеете, а мне уже язык отрежут. Хотите знать, что дальше, — подъезжайте, нет — разбежались, и дело с концом.
— Хорошо, — согласился Сергей. — Приеду.
Жнец был тем самым манком, на который он купился бы в любом случае, независимо от того, кто, где и каким образом дал бы ему информацию. Жнец. Ему приписывали едва ли не колдовские качества. Он — везде, он все знает, все слышит и все видит. На него, сами о том не подозревая, работают тысячи и тысячи людей. Возникнув буквально из ниоткуда пару лет назад, Жнец довольно быстро сумел подобрать под себя всех. Он крайне жесток и фантастически богат. Его люди невидимы и абсолютно неслышны. Девяносто процентов заказных убийств последних лет совершены ими. В исключительных случаях Жнец действует лично, хотя это еще никого не спасало. Его боятся все. Он стал притчей во языцех. Призрак, выдумка. Именно так и сказал Сергею один бывалый опер. «Фигня это все, — сказал бывалый опер. — Никакого Жнеца нет и не было». Когда слухи о Жнеце просочились первый раз, Петровка начала шерстить всех и… ничего не выкопала. Агенты и «шестерки» либо действительно ничего не знали, либо молчали как рыбы, а если что-то и говорили, то информация никогда не подтверждалась. Постепенно возня сошла на нет, волна угасла сама собой, все успокоилось. Время от времени возникал очередной слушок: «Жнец убрал того-то» или: «Жнец сделал то-то», однако слухам этим не сильно-то верили, поскольку они тоже практически никогда не подтверждались, а если подтверждались, то списывалось это на случайности или совпадения. Или на чью-то игру «под Жнеца».