Зверь
Шрифт:
– Простите, я не должна была все это спрашивать, - спешно проговорила Ленкара. – Меня ведь это совсем не касается.
Он вдруг посмотрел на нее, странным, мрачным и в то же время теплым взглядом и внезапно произнес:
– Если бы вы уехали со мной, когда буря закончиться, я бы наверно задумался о детях и браке.
Ленкара побелела, понимая, что эти слова совсем не шутка, и ей прямо сейчас делали предложение в странной, извилистой, манерой, словно проверяли почву перед настоящим шагом.
Видя, как она изменилась в лице, он встал.
– Простите, я зря пришел.
Ему внезапно стало тошно и противно от сильного желания понравиться чужеземке, от того, что по глупости сбрил бороду, только потому, что мечтал ее поцеловать, от того, что робел перед женщиной, которая ему уже отказала, а он всем своим видом напрашивался на повторный отказ.
Поставив кружку на стол, он шагнул к двери, не оборачиваясь, а она внезапно заговорила:
– Простите меня, но даже если бы я захотела уехать с вами, то не смогла бы. Моя семья не простит мне подобного.
Он обернулся, пытаясь понять, стоит ли говорить о том, что он мог бы ее и украсть, согласись она на подобную авантюру.
– Ступайте и простите меня, господин Эеншард, я не должна была звать вас к себе.
Она отвернулась, а он быстро приблизился, осторожно, как никогда бережно касаясь ее подбородка, чтобы повернуть ее голову и взглянуть в глаза.
– Уходите, - прошептала она.
Он внимательно смотрел в ее глаза, чувствуя, что говоря одно, она думала о чем-то другом.
– Я обручена, уходите, - проговорила она дрогнувшим голосом.
Он убрал руку, понимая, что женщина, стоявшая перед ним, была обещана другому, а значит - не могла принадлежать ему.
– Жаль, - прошептал он. – Тогда прощайте.
Он вышел, так и не обернувшись, а Ленкара сползла на пол, дрожа всем телом, не веря, что она смогла соврать глядя кому-то прямо в глаза. У нее не было жениха, но были куда более весомые причины, чтобы отвергнуть человека действительно ей интересного.
3
На рассвете Ленкара, к огромной своей радости поняла, что буря стихла. Ветер еще поднимал порою снежные вихри, сметая верхушки сугробов, но небо было ясным, и солнце медленно поднимаясь вверх, озаряло белые просторы искрами снежных переливов. Понимая, что ее уже должны искать, Ленкара быстро простилась с хозяевами трактира, еще раз поблагодарив их за возможность тихо и без лишнего внимания переждать бурю и быстро умчалась прочь, надеясь не попасться на глаза эштарцев.
Кутаясь в меховые одежды, она запрыгнула в дамское седло и ласковым движением руки заставила оленя двинуться по занесенной снегом дороге. Иду она оставила в трактире, ее заберут уже вечером. Девушка чувствовала себя хорошо, а ее печаль давно перестала быть опасной и приняла форму естественного переживания.
Ленкара же понимала, что должна объявиться как можно раньше и теперь спешила по снежным сугробам к ближайшему посту стражи. Это было совсем рядом, нужно было проехать вдоль скалы, минуя изгиб соснового леса, и она окажется у заставы, из которой сможет сообщить отцу, где она.
Ленкара была не робкой девочкой, в свои двадцать она далеко не первый раз нарушала запреты и покидала город . Если бы не буря, она, обогнав свою свиту, оказалась бы на руднике раньше ожидаемого срока, а там увидела бы все, как есть, не смотря на запреты отца и ее защитника Валерна. Хотя теперь она понимала, что ей придется немало объяснять им обоим.
Олень двигался медленно, глубоко проваливаясь в снег, а она его не торопила, понимая, что животному и так тяжело. Она думала о том, что именно скажет вечером отцу, когда поняла, что олень, беспокойно замирая, переступает с ноги на ногу, сомневаясь перед каждым шагом.
– Тише, мой хороший, что не так? – спросила Ленкара, поглаживая толстую шею своего любимца.
И тут услышала дикий, бешеный рык, с ужасом оборачиваясь на скрип ломающейся сосны. На нее из леса выходил огромный черный медведь с белым узором шерсти на груди. Крупный, обычно мирный зверь был в ярости, и Ленкара сразу поняла, от чего. Из плеча животного торчала сломанная уже стрела. Кто-то из незадачливых охотников, не убив добычу, скрылся, а теперь дикое разгневанное животное, было готово напасть на любого.
Ленкара знала, что ей делать, быстро хватая лук, закрепленный на кожаной упряжи. Стрелы в колчане тоже были под рукой, и она мигом прицелилась, стараясь попасть зверю точно в глаз. Женщина была метким стрелком и не промахнулась бы, если б только медведь не застыл на миг, а потом не зарычал, доламывая сосну, тут же начавшую падать как раз перед ее оленем. Ездовое животное встрепенулось, испуганно мотнув головой, и просто сбросило наездницу, отпустившую поводья. Стрела просвистела мимо, оцарапав зверю висок.
Олень, перепрыгнув через рухнувшую сосну, помчался в сторону заставы, рассыпая стрелы. Ленкара же беспомощно упала в снег. Шапка ее слетела, распуская длинные белые волосы. Стараясь не терять самообладание, девушка потянулась к одной из выпавших стрел, наблюдая, как зверь, опустившись на четыре лапы, переваливаясь, двинулся к ней. Ленкара мгновенно приготовилась к выстрелу, но ветер, как назло, порывом сбивал ее руку с нужного направления, а налитые кровью глаза животного были все ближе. Она понимала, что лучше попытаться отползти, чем впустую потратить стрелу и в тоже время, чувствовала, что провалившись в снег, оказалась в капкане.
Оставалось только одно:
– Снежный Бог, прошу тебя, сохрани мне жизнь, - прошептала она беззвучно одними губами и просто закрыла глаза, дрожа всем телом.
В этот миг на сколе над нею, послышался стук копыт. Ветер порывом снес весь снег с каменного узкого выступа, по которому теперь с нервной неуверенностью быстро семенил ездовой олень.
Ленкара открыв глаза, посмотрела наверх, забывая о рычании зверя вновь поднимающегося на задние лапы.
На скале появился эштарец. Зверь под ним нехотя подчинялся, инстинктивно боясь всадника больше, чем обезумившего от боли медведя.