Звери малой земли
Шрифт:
– Торговец шелком явился? Новый человек в наших краях? – уточнила Серебро. Ей всегда удавалось расшифровать сообщения, сокрытые в стуках Валуна, сколь бы сложными те ни были. Никто, кроме нее, не был способен понять глухонемого слугу. Серебро вздохнула и поднялась одним грациозным движением.
– Мне нужно посмотреть ткани. А вы поиграйте пока, – заявила хозяйка. Девочки низко опустили головы в ответ.
– Готова биться об заклад, что стихотворение было о лодочке. А как ты думаешь, о чем оно? – поинтересовалась Лилия у Яшмы, пока они надевали обувь. Яшма знала и то, о чем было стихотворение, и то, почему оно пришлось по душе госпоже Серебро. Она неслучайно выбрала именно эти строфы.
– О женщине, которая вспоминает первую любовь, – ответила
Яшме казалось, что среди всех куртизанок и учениц только она одна понимала тайный язык, которому их учила госпожа. По всем темам, по которым лучшая подруга была не в помощь, Яшма обращалась к книгам. И уже задавалась вопросом, наступит ли когда-нибудь день, когда у нее появится достойный собеседник, с которым можно было бы обсудить их содержание.
Госпожа Серебро устроилась на шелковой постели в своей спальне в ожидании торговца. Рука машинально теребила кольцо на пальце. Через узорчатые двери, украшенные подвесками с драгоценными камнями и бахромой, до нее долетали крики и смех играющих девочек.
– Госпожа Серебро, к вам явился на поклон купец Чун. Я к вашим услугам! – представился из-за двери торговец шелком.
– Прошу вас войти.
Торговец отворил створку и прошел в помещение. За спиной он тащил сумку, полную отрезов ткани и всевозможных безделушек. Чун отвесил глубокий поклон госпоже Серебро. Та жестом указала на ношу у него за спиной.
– Освободитесь от вашего тяжкого груза и присядьте. Устраивайтесь поудобнее. Я уже распорядилась, чтобы слуга принес вам угощение.
– Благодарю вас, госпожа, я недостоин такой милости, – ответил Чун, снимая сумку с плеча и укладывая ее на пол. Торговец уселся со скрещенными ногами на шелковую подушку, которую приготовила для него госпожа Серебро. Валун внес поднос с вином и тыквенными хобакчон. Такие вкусности в ту пору могла себе позволить лишь самая обеспеченная куртизанка.
– Я глубоко опечалена известиями о достопочтенном Пэке, – начала госпожа Серебро. – Он состоял с вами в одной гильдии. Вам ли не знать, что он посещал этот дом со своими товарами еще тогда, когда меня здесь не было.
Вместо ответа Чун лишь склонил голову.
– Были ли вы знакомы с ним, достопочтенный Чун?
– Да, госпожа. Мы – члены одной семьи. Он приходился мне дядей по матери.
– Значит, к вам по наследству перешла территория, на которой он торговал? – осведомилась с неожиданной живостью госпожа Серебро.
Чун, заглянув ей на мгновение в лицо, тихо подтвердил:
– Да, госпожа. Сыновей он потерял давным-давно. Я был ему ближайшим родственником, наследником и наперсником.
– Тогда показывайте ваши богатства, – попросила госпожа Серебро.
Чун начал разворачивать белую ткань, которой была обернута его сумка. Внутри обнаружился деревянный короб, в котором лежали аккуратно сложенные рулоны шелка летних оттенков: светлейшей лазури небес, сероватой зелени глазури селадонов, розоватого цвета азалий, желтого цвета форзиций, изумрудного цвета ивовых веток, а также изящного синего цвета морской волны, идеально подчеркивающего красоту таких умудренных годами женщин, как госпожа Серебро, и пышного красного цвета камелий, оттеняющего пленительную молодость еще подрастающих дев. Чун принес с собой и украшения: серебряные подвески с кораллами и нефритом, которые вызывающе смотрятся, когда их надевают с женским жакетом с глубоким вырезом и без подкладки; парные кольца из эмалированного серебра, янтаря и зеленого или белого нефрита, которые носили друг поверх друга; золотая шпилька [15] для шиньона. За ними из сумки проследовали баночки с душистой пудрой из Англии, кольдкрем из Японии, помада для губ и румяна для щек, масло камелии, которое делало волосы гладкими и блестящими, и шелковый мешочек, содержавший подлинный мускус, который считался действенным средством для возбуждения желания.
15
Такие
Госпожа Серебро отобрала много тканей и косметики, значительно облегчив ношу Чуна. Осмотрев все товары, она вновь обратилась к торговцу.
– Прекрасные вещи. Но нет ли у вас чего-то еще для меня? – спросила она испытующе.
Хотя Чун и Пэк, предположительно, были близкими родственниками, мужчины мало походили друг на друга. Госпожа Серебро знала Пэка многие годы. За его тщедушным телом и услужливым видом скрывалась недюжинная сила, которая позволяла ему даже в старости каждый год путешествовать от побережья Восточного моря [16] до Пхеньяна, а потом следовать до самого Ыйджу, что на границе с Китаем. В прежние годы Пэк добирался даже до Шанхая и Владивостока, однако на момент его кончины большая часть прежних обязанностей была перепоручена молодым коллегам по гильдии. В темновато-желтом лице Чуна сходства с дядей почти что не было. Но его глаза, в которых читалась холодная рассудительность змея, не убеждали госпожу Серебро в том, что этому человеку можно было немедленно довериться.
16
Восточное море – подразумевается то, что на Западе, в том числе и в России, называют Восточно-Китайским морем. Сохраняем корейский топоним.
Из рукава купец достал сложенный лист бумаги, который он подал даме обеими руками. Госпожа Серебро, тяжело вздохнув, вскрыла печать.
Руки задрожали, как и всякий раз, когда она удостоверялась, что перед ней было письмо, написанное рукой ее генерала. Она быстро просмотрела послание, впитывая в себя каждое слово, по капле облегчающее жажду вестей. Генерал благодарил ее за деньги, которые она отправила ему еще прошлым летом, рассказывал о победах и поражениях на просторах Сибири. Солдаты, несмотря на холод и обмундирование, которое смотрелось жалко в сравнении с оснащением противника, были готовы идти за ним в любой бой. Некоторым из военнослужащих удалось вывезти во Владивосток жен и детей, и в свете радостных воссоединений семей генерал тем более чувствовал печаль разлуки с ней и Луной.
Должно быть, она прекрасна, если пошла в тебя. Меня страшит мысль, что мне не суждено уже увидеть нашу дочь…
Госпожа Серебро осторожно сложила письмо и спрятала его меж страниц книги на столе. Она собиралась, как только останется одна, перечитать его, медленно и с чувством, упиваясь каждой черточкой.
– Благодарю вас, достопочтенный Чун. Когда мне стало известно о гибели достопочтенного Пэка, я сразу подумала, что письмо найдут и все пойдет прахом… Что лишат жизни и нас, и людей, которые сейчас во Владивостоке. Я всю зиму провела в ожидании наихудшего… Даже в постель не ложилась без ножа, чтобы можно было покончить с жизнью, если они явятся. Но никто так и не пришел…
– Те выродки бросили тело, даже не осмотрев его. А то бы дела обернулись именно так, как вы опасались, – выжал из себя Чун. – Дядя хотел завести их в горы, в западню к нашим солдатам. Покончить с начальником полиции и старшими офицерами было бы большой победой… Либо он не отыскал дорогу посреди снега, либо не нашел наших на условленном месте.
Ни Чун, ни госпожа Серебро не озвучили то, что было и без того очевидно: если борцы за независимость не воспользовались отличным шансом взять в плен группку сбившихся с пути японских солдат, то союзники, весьма вероятно, сами пали в очередном сражении, которое останется за пределами исторических хроник.