Звери Стикса. Часть 2. Мемориум
Шрифт:
– О! Как это вовремя. Мы с удовольствием примем приглашение, – тут же отозвался пес, не давая кошке сориентироваться.
Лена вытаращила глаза и замялась.
– Вы знаете, Азиз, это мероприятие только для девочек, – она заговорщицки подмигнула Кире. – Они там посекретничают… а мы с вами прогуляемся по городскому парку, возможно?
Кошка выдавила из себя улыбку и беспомощно воззрилась на пса.
– А я тоже женщина, – тут же парировал пес. – Просто уродливая и с членом. Лена, предложение заманчивое, но инструкции диктуют мне необходимость сопровождать мисс Форестер всюду и неотступно. Пожалуйста, поймите…
С секунду поколебавшись, Лена скорчила свою треугольную рожицу с глазками-щелками и противно захохотала.
– А вы шутник, однако, Азиз. Но я уверена, что это все можно легко уладить. До вечера! – она напоследок растянулась в улыбке Кире, бросила Фаусту томный взгляд и удалилась, вихляя круглыми ягодицами.
– Боже мой, какая же она противная! – презрительно фыркнула кошка.
– Просто у нее грудь восьмого размера, а тебе завидно.
– Чего завидовать-то, у меня тоже есть грудь!
– Да!? Где?
* * *
Огромные холлы, облицованные камнем. Полутемные коридоры, выложенные великолепной мозаикой из панелей красного, рыжего, белого и черного дерева. Длинные, почти бесконечные стеллажи, от пола и до потолка выставленные пыльными книгами. И этот потрясающий запах – старых книг и рассохшегося дерева полок, или напротив – свежей типографской краски и клея. Одинаково привлекательные атрибуты жизни для заядлого книгомана. В этих лабиринтах можно было ходить бесконечно, и Кира ходила. Она блуждала, методично притрагиваясь к корешкам с идиотической улыбкой на лице.
Почти до темноты кошка предавалась чтению. Она переходила от стеллажа к стеллажу в отделе социальных наук, брала книги и пролистывала их, читала урывками строчки, абзацы, а иногда, увлекшись, целые статьи, садясь по-турецки прямо на черно-белую каменную плитку пола. Пес ей не докучал. Более того, вынырнув из чтения, словно из воды уже на закате дня, она с удивлением обнаружила телохранителя сидящим у противоположной стенки также с книгой в руках. Фауст почувствовал ее взгляд, и тоже поднял голову. Видимо, она совсем утомила зрение, потому что в первую секунду ей показалось, что его глаза сверкнули синевой. Они оба долго обдумывали колкости или гадости, которые могли бы сказать друг другу. Но усталость взяла свое и пес, наконец, просто спросил:
– Пойдем?
Кошка кивнула, зевнула, потянулась до хруста в спине, поставила книгу по соционике на место, и они направились к главному выходу. Но на полпути встретили Веронику, которая искренне обрадовалась им, взяла обоих под руки и, игнорируя вялое вежливое сопротивление, повела в художественный отдел.
– Вы ведь здесь еще не были, да? А это, между прочим, самый большой и, пожалуй, самый уютный отдел моего дворца!
– Вероника, спасибо Вам, за гостеприимство и приглашение, но я столько сегодня нового впихнула в свою голову, что никакого ужина не… УХТЫЫЫ!!!
Высокие резные двери распахнулись, открывая длинную галерею из полукруглых арок, уходящую вдаль лучами от обширного светлого зала башни, посвященной художественной литературе. Книги здесь заполняли каждый клочок свободного пространства. В каждом свободном уголке, в каждой нише приткнулась полка, стопка, рядок из плотных разноцветных корешков. С помощью искусственных стенок и стеллажей были устроены целые мини-залы, закутки
В том же настроении была выполнена и главная башня. Здесь на полу были расстелены косматые шкуры, расставлены кресла и журнальные столики. Привлекали внимание великолепной работы огромные настенные часы. Они представляли собой скорее объемную композицию из резного красного дерева, изображавшую разные сказочные сюжеты, нежели мерило времени. А самое главное – здесь горел камин. В глубине каменного жерла полыхал огонь, предусмотрительно прикрытый снаружи жаропрочной стеклянной заслонкой. Перед камином в центре зала был установлен длинный стол, накрытый вышитой скатертью цвета слоновой кости. У стола крутилась Луна и три тихие негритянки, сервируя блюда под серебряными колпаками, доставляя тарелки и приборы, потому как собрание, планировавшееся как девичник, превратилось в большой званый ужин. Кира отметила, что у каждого прибора даже была выставлена маленькая табличка из сложенной домиком бумажки с именем гостя. Она подумала, что это не только для легкой рассадки, но и чтобы они с псом не чувствовали неловкости, если забудут чье-то имя. Она почувствовала, что и это жест заботы о них со стороны Вероники.
Линда помогала слугам расставлять приборы со своей неизменной расслабленной улыбкой на лице. Кажется, это был такой человек, который стремился помогать всем, всегда и в любом деле. По случаю импровизированного праздника она украсила бесцветные длинные волосы венком из искусственных маргариток. В креслах напротив камина попыхивали трубками и вяло перебранивались профессор Бюве и Самсон-Блюмцвейг. Еще по гостиной медленно дефилировали другие, еще не знакомые обитатели замка.
–…А я говорю – что это неправильно! Если есть возможность приукрасить, раскрыть, оцветнить, так сказать, повествование, то писатель обязан это сделать!
– То, как вы говорите, дорогой братец, создает неисчислимое количество совершенно пустых россказней вместо настоящей литературы! Бездарных, к тому же чаще всего! Безынформативных, то бишь не содержащих в себе никакой истинной информации! Лишь кружево витиеватое – а ткани текста как такового и нет.
– Может оно и так, дорогая сестрица, но смотрю я на ваше платье, однако, и вижу, что весь ворот у вас тем самым кружевом и расшит. Что-то вы дерюгу серую не демонстрируете на своих телесах?
– Аххх! – картинно возмутилась маленькая женщина, больше похожая на девочку по своей фигуре. Белокурая, востроносая пигалица с лицом как у мыши и действительно одетая в весьма роскошные, чуть ли не королевские одежды. Спорила она с молодым человеком, до смеху на нее саму похожим.
– Ба-бахх! А все к тому и сводится, что именно кружево и придает удовольствие нашей жизни. А не только сухая, скуШная простота.
– Ой, да хватит вам! – возмутилась низким поставленным голосом плотная коренастая женщина с жемчужно-белым каре и ярким макияжем, читавшая что-то, сидя на диване. – Оба вы хороши, как всегда. Шумите, как грачки на гнездовье!