Звери Стикса. Часть 3. Кто тут монстр?

Брат Мира

– Привет, Фауст, – поздоровался Касио. – Дозрел до осмотра, я полагаю? Я рад. Обычно ты меня зовешь, умирая в луже собственной крови… можно расценивать это как прогресс.

В полном молчании пес прошел на кухоньку, в которой с трудом можно было развернуться и одному, и уселся на стол. Касио прошел следом, поставил большой старомодный лекарский саквояж на столешницу у газовой плитки, зажег несколько свечей и поставил их так, чтобы они светили псу в спину. Вымыл руки.

– Что тебя беспокоит? Зная твою натуру, мне сложно представить, что я здесь ради профилактики.

Пес поджал губы и сухо буркнул.

– Глаза. Сердце. В груди болит.

Касио

удивленно замер с серой тряпкой в руках, которой вытирался.

– Сердце? Уж моторчик твой никогда не подводил. Странно. Давай сначала общий осмотр. Клеммы, швы, симбионты. Потом остальное.

Пес пожал плечами и снял майку.

Ангел сосредоточился. Немного торжественно, словно дирижер, вознес руки к голове пса и положил ледяные ладони на его затылок. Пес сдавленно выдохнул, а на вдохе уже сбился и запнулся. Нельзя сказать, что прикосновения ангела были болезненными. Не совсем. Боль появлялась только там, где были необходимы манипуляции. Но тело словно электричеством прошибало и дышать становилось трудно. Касио медленно и плавно провел кончиками пальцев по голове пса к глазам. Вот здесь ощутимо обожгло. Так что Фауст не сдержал невнятного сдавленного вскрика. Затем по шее на акупунктурные точки в плечах, потом к груди и остановился на диафрагме. Вернулся к груди.

– Вдох, Фауст.

Пес собрал все силы и вдохнул. Ангел одновременно с этим погрузил кисти рук в грудную клетку пса. Фауст не удержался от короткого взрыка и до белезны в костяшках сжал столешницу.

Касио как будто листал книгу под одеялом. Пес остро ощущал каждое его движение.

– Ну? – не выдержал пес.

Касио недоуменно пожал плечами. Он уже хотел признаться, что ничего не видит.

– Погоди-ка… – сам себе сказал ангел и замер, оторопело всматриваясь во что-то, одному ему видное. Неверяще всматриваясь. Он растерянно взглянул псу в лицо, потом снова в глубину его сердца.

– А… эта девушка, как там ее зовут? – спросил он как мог непринужденно.

– Кира, – шепотом выдавил из себя пес.

– Да, точно. Кира. Она все еще с тобой?

– К сожалению.

– Чем она тебя так задевает?

– Непослушная. Упрямая, – рыкнул пес. – Вот сейчас кстати снова в груди тянет.

– Да-да. Я вижу, – Касио бережно держал в руках сердце пса, осторожно стирая пальцами налет раздражения, гнева и обиды. Кто бы мог подумать, настоящей обиды! Как сажу с хрусталя. Ангел с трепетом наблюдал маленький красно-оранжевый сгусток там, внутри. Совершенно новый и нехарактерный для сварливого и толстокожего Фауста. Ангелы ведут своих Судей с момента начала обучения, порой с раннего детства. Парень вырос у него на глазах и в его целительных руках. Всякое с ним приключалось. У Судей совершенно иная мораль. Жизнь – священна. Но в то же время любое создание, осквернившее тонкий баланс жизни и смерти должно быть убито. Любое. Даже если оно вызывает чувства. Даже очень близкое существо. И Касио отчетливо помнил момент, когда он положил руки на грудь пса и понял – мальчик изменился. Закрылся. Окоченел. Его сильное сердце билось ровно и холодно.

– Кас, – Фауст оперся одной рукой на плечо ангела и сжал его своей могучей лапищей. Будь Касио слеплен из плоти и крови, без перелома ключицы не обошлось бы. А так… ощущения были такими, как если бы пес сдавил набитую ватой куклу. – Тяжело. Потом поболтаем, хорошо?

Ангел сжалился и отнял руки. Пес с облегчением выдохнул и пытался отдышаться. На лбу у него выступила испарина.

– Да, глазки пострадали… – вздохнул Касио, открыл свой саквояж и принялся

что-то там искать. – Сколько ты пробыл в боевом трансе?

– Не уверен. Минут двадцать? Может, полчаса.

– Полчаса?! – ангел забыл, что искал и в ужасе обернулся к своему подопечному. – Ты с ума сошел, Фауст?!

– Я работал, а не прохлаждался, – затравленно буркнул пес.

– Мы говорили о секундах. В крайнем случае о нескольких минутах! Какие полчаса!

Пес раздраженно слез со стола и закрыл дверь в кухню. Будить кошку он совсем не хотел.

– Я не выбираю обстоятельства, Кас! Там был огромный замок, полный чертовых демонов! И одна маленькая дура, под моей ответственностью, которая в этом замке потерялась. Я должен был видеть, что происходит вокруг. Что на самом деле происходит! Это был вопрос выживания и не только моего.

Касио нервно потер руками бледное лицо. Повздыхал, борясь с эмоциями.

– Ты ослепнешь. И я ничего не смогу сделать.

Пес серьезно кивнул.

– Рано или поздно, да. Я помню. Я прошу отсрочить этот момент так далеко, как только возможно.

Касио удрученно покивал. Его плечи заметно опустились. Он усадил пса за стол. Достал из саквояжа банки и склянки с растворами и неизвестными порошками. Несколько тонких, словно сделанных из слюды, пластинок чернильного цвета замочил в миске с водой. Намешал что-то в своих пузырьках, набрал в два одноразовых шприца. Одну жидкость вколол псу в висок, вторую прямо в уголок глаза. В это время пластинки набрали воды, развалилсь на части и превратились в клейких резинистых слизняков, которых Касио осторожно усадил на ноги пса возле щиколоток и только несколько на затылок и шею, вдоль позвоночника. Слизняки чуть оживились, а затем присосались к коже и пошли равномерными волнами, как пиявки.

– Качайте родные, качайте, – ласково проговорил ангел, удостоверившись, что процесс идет правильно. И гораздо более строго обратился ко псу. – А теперь руку давай.

Пес машинально прижал свою пострадавшую конечность к животу. О руке-то он почти и забыл.

– Рука не болит.

– Как скажешь, – скептично кивнул Касио и требовательно протянул бледную ладонь, де скать, ты говори что хочешь, но руку давай.

Пес насупился, смутился и нехотя положил на стол криво забинтованную лапу, а сам отвернулся. Ему не хотелось смотреть ни на дело рук кошки, ни на лицо Касио, когда тот будет его отчитывать за безалаберное отношение к здоровью, говорить про опасность заражения, перспективу гангрены и что угодно еще.

– Я просто стеклом порезался. Ничего криминального.

– Как скажешь, – повторил ангел. Он отлично знал своего пациента. Знал, что спорить с ним не нужно. Он быстро и умело развязал грязный бинт и снял повязку. – Это что, шутка, Фауст? Истероидный псевдосуицид?

Пес тоже посмотрел на руку. Недоуменно провел пальцами по предплечью, чтобы убедиться в том, что оно абсолютно целое. Чистое. От глубоких рвано-резаных ран не осталось и следа. Хотя боль все еще была, рука горела, как ошпаренная кислотой.

– Мне кажется, или ты тоже удивлен?

– Кажется, – быстро выпалил Фауст, а сам судорожно пытаясь сообразить, что же могло произойти. Раны были. Еще вчера были, ему не могло показаться…. – Я порезался стеклом, говорю же. Наверное моя ускоренная регенерация разогналась еще сильнее.

Ангел хмурился.

– Это все вранье. Но я не понимаю ни зачем оно нужно, ни даже в чем именно оно состоит. Так что будь по твоему. Будем считать, что ты взрослый и сам со всем разберешься.

Пес кивнул.