Звери у двери
Шрифт:
Наташа молчала и её жёлтые глаза, казалось, смотрели сквозь меня. Потом она зажмурилась.
– И это я пыталась тогда сделать с Пашей, - она помотала головой, словно отгоняла кошмарное сновидение, - какой ужас! Я ведь могла его убить.
– Но не убила, - возразил я, - и теперь, когда ты всё понимаешь, сможешь лучше контролировать себя.
– Значит, придётся убивать снова, - в её голосе прозвучала усталость и сомнение, - и снова...Как нас называли - ламии? Упыри, питающиеся людьми, вот мы кто. Лучше бы ты дал мне умереть, чем жить такой жизнью.
–
Когда я покидал спальню, ушей коснулось едва ощутимое: "Спасибо".
В гостиной меня ожидали два неподвижных тела, лежащих на полу, у камина и две, очень даже подвижных, девушки. Одна нервно металась около мёртвых монашек, запустив пальцы в длинные белые волосы, а вторая - пританцовывала, напевая какую-то песенку.
– Всё прошло, как по маслу!
– прервала свои певческие эксперименты Галина, изобразив на себе длинное облегающее чёрное платье с блёстками, - одной я врезала в челюсть, а вторую схватила за руку, как ты и говорил. Какой это был кайф!
– Мы убили этих девушек!
– выкрикнула Оля, бросаясь ко мне, - я не смогла остановиться и убила её!
– Это начинает утомлять, но повторю ещё раз: это - единственный способ выживания для нас, потому как питаться по-другому мы, видимо, не можем.
– Боже!
– Оля вновь схватилась за голову, - эти наши медальоны, это они превратили нас в монстров!
– А мне нравится!
– вставила Галя и полюбовалась выпущенными когтями, - это - сила! Я чувствую себя...Даже не знаю - классно себя чувствую!
– Да заткнись, идиотка! Ты не понимаешь? Мы же убили людей!
– Оля, успокойся, - я взял её за руку, но она, со всхлипом, вырвалась, - Оля, я прошу тебя! Когда ты раньше ела говядину, тебя это не слишком смущало?
– Я собиралась стать вегетарианкой.
Как в детском саду, честное слово.
– Тут такие номера не проходят, - на этот раз она не стала вырываться и позволила обнять себя, - или ты подчиняешься новым правилам, или - умираешь. Прости, но ты слишком дорога мне, и я не могу позволить тебе умереть.
Оля вдруг разрыдалась. Галя сделала большие глаза и тяжело вздохнув, ускользнула в спальню. Умница. Я погладил Ольгу по щеке и поцеловал неподатливые губы.
– Олечка, пойми: мы перестали быть людьми. Не знаю, произошло ли это сразу, после того, как мы одели медальоны или позже, но всё уже случилось и вернуть ничего нельзя.
– Нет, нет, - она качала головой, - нет, не говори так!
– Но дела обстоят именно так. Мы - не люди, а люди - наша пища. Успокойся и постарайся принять эту мысль. Ты мне очень нужна, понимаешь? Я не желаю терять тебя, хочу, чтобы ты жила и всё сделаю, для этого!
Оля перестала вырываться, но я продолжал ощущать напряжение внутри неё, словно вся она была - сжатая пружина. Чёрт, как я её понимал! Шутки закончились, некому было взять за руку и отвести обратно, в детский сад. У ног Оли лежали два трупа, один из которых был делом её рук. Чем быстрее девушка сумеет перебороть себя и смириться с новой жизнью - тем лучше для всех и для неё, в первую очередь.
– Она пыталась вырываться, - прошептала Оnbsp; Витёк сидел на пороге дома и медленно пережёвывал кусок колбасы, кольцо которой блестело в его ладони. Физиономию парня покрывала чёрная щетина и это, в совокупности с мятой пыльной одеждой делало его похожим на аборигенов. Мимикрия, почище нашей. Разговаривать он ни с кем не пытался и вообще делал вид, будто в доме, кроме него, никого и нет.
ля и ткнулась лицом в мою грудь, - и я хотела её отпустить. У неё были такие глаза, понимаешь?!
– Понимаю, - тихо сказал я, - хорошо понимаю.
– Но Галя, она уже, к тому времени, убила свою...В общем, не дала отпустить! Никогда не прощу! И себя не прощу! Они же - живые!
– Они - люди, - в который раз повторил я, - а мы - нет. Если ты примешь этот факт и станешь воспринимать их, как пищу, будет намного легче.
– Но так нельзя, - Оля уже почти не сопротивлялась, - боже, в кого мы все превратились! Может, ещё можно всё изменить? Снять эти кулоны, в конце концов.
Как я и думал, дальше слов дело не пошло. Девушка даже попытки не сделала.
Похоже, наши украшения очень продуманные штуковины, с каким-то механизмом самозащиты. Ведь, с самой первой секунды, никому и в голову не приходило их снять. А теперь это и вовсе стало физически невозможно. Откуда же они взялись, и кто из спрятал? Узнаю ли я когда-нибудь ответ? И самое главное - есть ли ещё такие, как мы?
Ольга вдруг опала, словно из неё вытащили какой-то жёсткий стержень и отступив назад, присела на подлокотник кресла. Она шмыгнула носом и её прекрасное новое лицо отразило замешательство.
– Это - стыдно, - вдруг сказала девушка и нахмурившись, взглянула на мёртвых монашек, - кажется, вроде бы должно быть мерзко и отвратительно...
– Но?
– я почти догадывался, о чём она хочет сказать.
– Когда я и эта женщина...Ну, когда я её...
– Когда ты питалась, - подсказал я, - или - пила, как тебя больше устроит.
Похоже, ей были отвратны оба варианта и Оля поморщилась.
– Мне понравилось, - угрюмо сказала она, - стараясь не смотреть мне в глаза, - тут Галка была права, ничего лучшего я никогда в жизни не ощущала. Чувствуешь себя по-настоящему живой. Но это же неправильно!
Внезапно она повернулась в сторону входной двери. Услышав приближающиеся голоса, я несколько запоздало вспомнил о единственной уцелевшей монахине. А если она заглянула внутрь в тот момент, когда девушки питались? К нам вполне могла наведаться местная инквизиция, если только здесь существовала подобная организация.
Сделав пару шагов навстречу нарастающему шуму, я остановился, прислушиваясь - голоса оказались вполне знакомыми. О чём-то встревоженно переговаривались Паша с Витьком и при этом пыхтели словно два паровоза, как будто им приходилось тащить нечто неподъёмное.