Зверолов
Шрифт:
Неужели его эмоции каким-то образом иссякли? Неужели он навсегда обречен на этот изнуряющий автоматизм? Ему стало страшно; он поискал, чем бы отвлечься. Он вспомнил замечание Торговца о маленьком блестящем зверьке. Человек? Абсурд! Его раздражение на Торговца вернулось, но на этот раз он спрятал его в своем сердце, поддерживая огонь, накапливая жар гнева.
Когда экскурсия закончилась, он проводил Ованеса обратно к его бронированной капсуле. Кран, выдвинувшийся из капсулы, перенес Торговца внутрь, где машины, которые поддерживали жизнедеятельность Торговца, захлопотали над ним, касаясь его тела тонкими серебряными
Вик наблюдал за этим, дав волю, на мгновение, своему безумию. Внезапно он увидел пугающий символизм в движениях зондов. Может быть, это создания-трупоеды, облизывающие тело Торговца, пробующие на вкус смерть, скрытую в этом упругом мешке с кишками? Он чуть было не выкрикнул предупреждение, но потом вспомнил, что он сумасшедший, и отвернулся.
Глиммерчайлд, измученный контактом с Виком, свернулся калачиком и заснул. Когда он проснулся, было прежнее, тусклое освещение. Полуночная Бестия все еще стояла, прислонившись к своей решетке. Глиммерчайлд послал ей ободряющие мысли. Она казалась более сильной, более бодрой, как будто собралась с силами, чтобы извлечь максимум пользы из этой необычной ситуации.
Несколькими минутами позже, в проход между клетками въехал маленький блестящий робот, таща за собой тележку на высоких колесах. У каждой клетки он останавливался, чтобы покормить существо, находящееся внутри.
Добравшись до Полуночной Бестии, он взял с тележки окровавленную ногу болотной ящерицы и просунул ее сквозь решетку. Глиммерчайлду было приятно видеть, как она с жадностью набросилась на нее.
Робот обратил свои черные линзы на Глиммерчайлда. Длинная рука просунулась сквозь прутья и схватила его за шею. Прежде чем он успел среагировать, другая рука открыла ему рот, резиновые кончики пальцев исследовали его зубы, и затем робот отпустил его.
Он настороженно отступил назад. Робот подержал миску под краном на тележке, поставил миску внутрь клетки и покатился дальше.
В миске было месиво из мяса и овощей. После недолгого колебания он поел.
Когда Полуночная Бестия уснула, уснул и он.
Вик положил руку на выключатель. Свет вспыхнул над ареной, осветив тысячу окружающих клеток и стазис-камер.
Этим утром его безумие казалось уставшим, как будто накануне оно вышло за грань своего естественного предела. Тревога захлестнула Вика. Сейчас было неподходящее время для того, чтобы безумие покинуло его, сейчас, когда он должен был начать работу с новыми животными, сейчас, когда он больше всего нуждался во вдохновении.
С одной стороны арены Ованес Марголян наблюдал за происходящим из своего энерго-кресла.
У дальней стены стояла красивая черная рекс, привязанная к железному кольцу. Блестящий примат медленно переминался с ноги на ногу в клетке из шок-волокна, его крошечные темные глазки пристально смотрели на Вика. Безумие Вика всколыхнулось, превратив примата в карикатуру на человека: безгубую, без подбородка, безволосую.
– Хох! – сказал Вик. – Посмотри, если хочешь.
Над головой, в темноте, над лампами арены, парил мех-охранник Вика, готовый вмешаться, если, что почти никогда не случалось, он потеряет контроль над своими новыми зверями.
– Я предусмотрительный безумец, – пробормотал Вик.
– Каков твой план, Ортолан? – Голос Торговца был ровным и безразличным.
Вик оскорбился. Кем был этот слизняк Торговец, чтобы так пренебрежительно относиться к Ортолану Вику? Почему Ованес был здесь, если навыки Вика ему казались такими скучными? Но он не смог удержаться от объяснений:
– Я сделаю очень редкую вещь; я намерен дрессировать этих двоих как одну команду. Когда я брал рекса, там же был этот примат. После примат последовал за мной. Они партнеры.
Вик прикоснулся к контроллеру, который держал в закованной в броню руке, и подал короткий, болезненный заряд на клетку примата. Тот энергично запрыгал, издавая тихие, мучительные стоны. Рекс высоко поднялась на своих мощных задних лапах, размахивая когтистыми передними лапами и заревела.
– Видишь? – Вик отключил клетку. – Рекс проявляет заботу.
– Как они могут быть партнерами? Они же биологически из разных видов, разных отрядов.
– Это Большая Впадина. Тут бывает так много мутаций. Многие существа не могут найти себе партнеров своего вида. Я встречал и более странные союзы, безусловно… – Вик бросил взгляд на Торговца и уловил на его лице выражение снисходительной терпимости. Ярость захлестнула Вика. – Тебе что, посмеяться надо мной захотелось? – Он погрозил кулаком, нащупывая контроллер.
Его мех-охранник кинулся на Торговца, нацелив на Оганеса жезл-парализатор.
– Подожди, – сказал Торговец, подняв вверх свои пухлые руки. – Пожалуйста, Ортолан, успокойся. Я не хотел тебя обидеть, и у меня нет ни малейшего желания проснуться в одной из твоих клеток. И я действительно хочу увидеть, как ты творишь свои чудеса.
Ованес говорил легко, уверенно; лицо его оставалось безмятежным.
Вик изо всех сил старался перебороть свой гнев. Наконец он махнул рукой, и мех взмыл назад, в темноту.
Он переключил свое внимание на красавицу рептилию. Он прикрепил пластины контроллера к основанию ее черепа и над основными нервными узлами. Вик коснулся контроллера, привязь рекса упала, отстегнувшись, и из динамиков над ареной полилась медленная, приятная музыка.
Пальцы Вика забегали по клавиатуре контроллера. Рекс начала танцевать под его дудку – маленькими, семенящими шажками, покачивая хвостом, изящно-грациозно. Его безумие отступало, растворялось по мере реализации своего мастерства.
– Это, – сказал он, – приучает ее к моим прикосновениям, помогает ей научиться переносить их. Посмотри на ее глаза, они такие же свирепые? Нет, нет, они становятся кроткими…
Вик улыбнулся, чувствуя, как его переполняет счастье. Могло ли быть еще что-либо, столь же приятным? Нет.
ГЛИММЕРЧАЙЛД НАБЛЮДАЛ за Полуночной Бестией из своей клетки и гадал, сможет ли он так же хорошо станцевать, когда придет его черед.
Он протянулся к разуму Вика. В данный момент Вик был умиротворен, сосредоточен, без этого невыносимого сумбура. Глиммерчайлд попытался связаться с Виком, попросить его не трогать Полуночную Бестию, объяснить ему, что он человек. Но он потерпел неудачу; лишь Полуночная Бестия обладала разумом, в который он мог передавать свои мысли на любом расстоянии – вероятно, вследствие их долгой интимной связи. Если бы он мог прикоснуться рукой к обнаженной коже Вика, у него, возможно, получилось бы установить контакт.