Звезда Давида
Шрифт:
– Сколько мы уже проехали с самого начала? – спросила Гузель, прерывая молчание и глядя на Егора встревоженным взглядом.
– А сколько дней прошло? Ты считала?
– Вроде бы четыре. А ты как думаешь? Кажется, так давно то было!
– Тогда больше ста вёрст. Или даже намного больше. Ехали ведь не шагом.
– Наверное, скоро до того Дона доберёмся. Или его можно минуть?
– Никак не можно, Гузель. Говорили, что то большая река, хоть и будет поменее Волги. Кто его знает, где её искать,
К вечеру погода прояснилась окончательно. Стало ещё теплее. Они продолжали трусить рысью. Лошади устали, но Егор погонял. Впереди увидели бугор или курган. Легко обошли его и вдруг в версте на западе увидели две маленькие юрты и с десяток коней, пасущихся поблизости.
– Стой! – натянул Егор поводья. – Назад! Татары! Нас уже заметили! За мной!
Развернули коней и поскакали на полночь, поминутно оглядываясь. Гузель боялась оглянуться от страха:
– Егор, что так медленно скачем? – ужасалась Гузель. – Догоняют, глянь-ка?
– Догоняют! Да ты не особо беспокойся. Они даже не оседлали коней! Сумеем улизнуть, уверен! Держись за мной!
За четверть часа татары приблизились шагов на триста, и их восклицания уже хорошо можно было расслышать.
Гузель крикнула ещё:
– Нас сделают рабами, Егор?!
– Для того и гонятся за нами. Их пятеро, но один опередил шагов на пятьдесят. Арканом крутит над головой.
Проскакали ещё несколько сот шагов. Впереди заметили широкий лог. Егор чуть придержал коня и свернул к логу. Оглянулся. Передний татарин уже был не дальше двухсот шагов, и его крик хорошо слышался в предвечернем воздухе.
Чуть спустились в лог и увидели струйку ручья, выбивавшуюся из-под земли. С каждым скачком лес становился всё гуще. Пришлось скакать по воде ручья, что был не шире аршина. Егор ещё придержал коня, обернулся на Гузель.
– Скачи дальше, а я задержу татарина! – велел Егор, снимая из-за спины лук. – Не очень гони коня. Пусть не сильно устаёт.
Гузель что-то говорила, но Егор не слушал, уже заметно отставая. Наконец девушка исчезла за кустами. Ручей сплошь оброс густым кустарником, а деревья росли чуть по сторонам пологого склона.
Обернувшись, Егор заметил татарина уже близко. До него не было и сотни шагов. Наложил стрелу на тетиву и выждал немного. Татарин схватился за рукоять сабли, а Егор быстро натянул лук и пустил стрелу. Татарский конь с испугу и боли взвился на дыбы и опрокинулся на спину, придавив татарина. Дожидаться других Егор не стал, развернул коня и погнал его дальше. Обернувшись, увидел, как подскакавшие татары топчутся на месте, они не смогли отогнать дрожащего коня первого татарина и стали орать друг на друга.
Не прошло и трёх минут, как Егор понял, что погоня остановилась и продолжения не предвидится. Перевёл
Волнение успокоилось, Егор стал рыскать глазами вперёд и по сторонам. Гузели не видно. Перевёл коня на рысь. Лог уширился, кустарник расступился. Впереди засветились воды речушки, куда спешил ручей. Увидел сидящую на кусте Гузель и хлестнул лошадь по крупу, торопя.
– Что с тобой? Где конь? – беспокойно спросил Егор, остановившись.
– Господи! Аллах, сколько времени ты будешь меня испытывать?
Гузель казалась столь подавленной и измученной, что Егор слез на землю и сел рядом. Куст затрещал под ними.
– Не причитай, а лучше говори, что случилось?
– Конь споткнулся или поскользнулся и чуть не упал. А я свалилась! Вот, с ужасом жду татар. Конь убежал. Я ушиблась, Егорка! – И прислонилась к нему головой. – Когда все наши несчастья окончатся?! Иншалла!
– Ладно, успокойся. Всё когда-то проходит. Татары отстали совсем. Сиди, а я поищу коня. Без него нам конец, моя Гузель. А ты всё же попробуй спрятаться. Вдруг татары решат продолжить гнаться. Хотя вряд ли.
Егор с трудом уселся в седло и погнал коня дальше, к речке. Нашёл другую лошадь спокойно пасущейся шагах в двухстах от берега, поросшего камышом.
Вернулся шагом, оглядываясь. Гузель он не нашёл, но она сама вышла к нему. Она прихрамывала, и лицо её выражало настоящую муку. Егору стало так жалко её, что он поспешил к ней. Обнял девушку за плечи, поцеловал в губы, молвив тихо:
– Хватит, Гузель, не время слезы лить, не до того сейчас.
Он гладил её черные волосы. Платок сполз с головы, и Егор стал целовать голову, потом опустился до губ, а она всё лила слёзы, размазывая их по щекам, и они украсились грязными полосками. Она была смешной в таком виде, но Егор не стал смеяться, лишь шептал нежные слова и успокаивал.
Две недели спустя вверх по течению едва двигались три ладьи северных купцов, спешащих пройти опасные места. Гребцы с трудом выгребали, а купцы с остервенением матерились на паводок, который так сильно задерживает их путь.
– Неровен час татары объявятся! Будь они прокляты! Одно утешение, что головы не потеряли и живот сохранили! Похудевший, но есть всё же, Господи! – перекрестился купец, глядя в небо. Там весело бежали белые облачка, и синь, весенняя, чистая, радующая, сияла сверху, словно божья благодать.
– Вот и не гневи Господа, Матюха, – басовито говорил его приказчик. – Скажи спасибо, что хоть часть товара сохранил. Другие животов своих лишились, а кто и жизни был лишён, Господи! – тоже осенил себя крестным знамением.