Звезда Гаада
Шрифт:
— Забавно! — сказал вдруг Кайер, повернувшись к другу и ухмыльнувшись, — Ты приветствовал Старейшину чёрных хранителей. Ты! А я думал, ты опять скажешь какую-нибудь глупость.
— Кажется, его принял Страж Небес, — мрачно ответил Благ, смотря куда-то вдаль.
— А ты веришь, что Страж Небес существует? — ухмылка Кайера стала шире.
Новый Старейшина не смотрел на него. Смотрел вдаль. Уныло.
Кайер пнул камень, попавшийся ему под ноги — и тот упал в воду, подняв ил со дна и воду чистую
— Какая разница, во что я верю? — мрачно сказал Благ, чуть погодя, — Но это был важный обряд. И они оказались там же. Мы официально представили выбранных друг другу. Да, я не переношу этого подлеца, дернувшего упрекать Стража Небес прямо со священной горы. Но я не должен был драться с ним там. Все и так устали сильно. Ещё и эта драка с убитыми. Я ведь должен был его принять, хоть сколько-то вежливо? Хотя и ненавижу. Но я теперь Старейшина. Я должен больше думать о своих словах. Быть сдержаннее.
— Да, быть вежливым с новым Старейшиной чернокрылых — это разумное решение, — Кайер ухмыльнулся, — Хотя бы в тот день на Горе справедливости.
Благ быстро посмотрел на него. Потом покосился на поверхность воды, вновь ставшую зеркальной, как и прежде. Ил со дна уже опустился обратно. Вода снова казалось чистой. Хранитель чуть вгляделся. И вздохнул с облегчением.
А Кайер внимательно смотрел на друга. И молчал.
Благ всё же пошёл в сторону от воды, к саду. Кайер задумчиво пошёл за ним.
— А, всё-таки, интересно… — Благ прислонился о ближайшую сосну плечом, — Что там случилось, в долине? Кто начал драку? Кто победил?
Его приятель наклонился, вырвал одну из немногих травинок, торчавших не к месту, среди скошенной лужайки. Видимо, садовник забегался в ближайшие дни, не справился со своими обязанностями.
— Его же убили, — заметил Благ, предположив, о чём он думает.
— А, да… — Кайер задумчиво пожевал сочный кончик стебля, потом ухмыльнулся, взглянув на друга, — Зачем тебе думать об этом? Ведь твоя мечта стать нашим Старейшиной сбылась. Да и чёрные хранители ни за что не признаются, если укрыли уцелевшего раненного. Скроют его. Как ни как, в драке был убит наш Старейшина, — он выплюнул стебель, — А это бы им много хлопот принесло, если бы раскрылось, что начал драку кто-то из них.
— В общем-то, да… — новый Старейшина белых хранителей бровь задумчиво протёр, — Если знают, то не признаются.
Они какое-то время молчали, в разные стороны смотря.
— Жрать хочется, — Кайер потёр живот.
— Иди, поешь, — серьёзно предложил Благ, — А я пойду к самым давним, спросить, чего ещё я обязан делать. Вдруг я не обо всех обязанностях Старейшины узнаю. А я должен вести себя идеально.
— Давай, — друг похлопал его по плечу, — Старайся. Из тебя выйдет отличный Старейшина, я в этом уверен.
— Благодарю за доверие, — искренняя улыбка, тёплая.
Благ пошёл влево, к домам обычных хранителей. А Кайер побрёл в другом направлении, к озеру. Вдоволь понырял, отмылся. Подсушил одежду, валяясь на песке, на спине, руки заложив под голову.
По небу плыли облака, напоминавшие перья.
«Как будто птицу ощипали какую-то, а ветер подул внезапно, сдувая часть перьев»
Кайер ухмыльнулся своим мыслям.
Пролетавший над ним голубь насрал ему на лицо. Ещё бы чуть-чуть — и прямо в рот угодил.
Хранитель резко сел, вскинул руку.
Пролетела в воздухе тонкая струя огня, сотканного из Света. И поодаль на землю шлёпнулась обжаренная тушка, воняющая остатками недогоревших перьев. Впрочем, жара вполне хватило, чтобы крохотное сердце остановилось от боли или страха. Тельце дымящееся даже не дёрнулось.
Кайер спокойно стёр птичий помёт с подбородка. Вернулся к озеру, невозмутимо умылся. И пошёл к домам, напевая:
Но что же нам подарят небеса?
Хотел бы знать наверняка, но не дано.
Возьму с собой я верного бродягу-пса.
И на охоту соберусь я засветло.
Вся жизнь — хаос из радостей и бед.
А что же люди? Как капли из реки.
Добро и зло мы. Тьма и Свет.
На плоти мира и других крюки.
А что же мы подарим небесам?
Ребячий смех, румянец нежных губ?..
А, впрочем, дым из губ, по волосам
Ушёл на небо прежде дыма дома труб…
И та девчонка с детства моего,
Мой первый друг, мой первый грех…
Обнимет ли в сини небес её хоть кто?..
Услышит ль кто её счастливый смех?..
Но что же нам подарят небеса?
Хотел бы знать наверняка, но не дано.
Возьму с собой я верного бродягу-пса.
И на охоту соберусь я засветло.
Его догнал Тайаелл, пристроился рядом.
— Что за песня? — спросил, — Я её прежде не слышал.
— Новая песня, — ответил Кайер с ухмылкой, — Придумали в какой-то южной стране. Во время всех этих неприятностей на северном материке. Или даже ещё прежде. Точно не знаю. Но песня новая.
— Понятно… — сказал худощавый хранитель задумчиво.
Они ещё сколько-то прошли. Потом прибившийся остановился и уточнил:
— Слушай, я вот не пойму. Это слово… «грех»… Что оно означает? Я его вроде прежде не слышал.
— Да, была такая идея у одного из народов. Так звали дела, которые нарушают Равновесие в своей собственной душе или в душах других. И, мол, Творец мира бдительно следит за людьми, и у кого много этих грехов — тем мстит.
Он, впрочем, успел уклониться — и помёт какого-то воробья приземлился мимо, у его сапога.