Звезда и шар

Нель Виктор

– - Серый, Серый, вылазь, за тобой милиция пришла, -- заорала вдруг девочка лет двенадцати на вид и нырнула под кровать. Послышалась возня.

– - Вы будете родители?
– - спросил Кузачев официально.

– - Не, -- ответила она, и указала на средних лет женщину, кормящую грудью младенца.
– - Вон она.

– - А отец где?

– - Моряков на работе.

– - А вы кто будете?

– - Я жена его, Анастасия Морякова.

– - Подождите, подождите, а кто же тогда она?

– - Бывшая.

– - А младенец чей?
– - спросил Кузачев

оторопело.

– - Слушай, ты че здесь следствие пришел проводить?

Из-под кровати раздался рев и девочка вылезла на свет, волоча за собой бритого наголо мальчонку. На вид ему было не больше семи. Два зеленоватых потока начинались у него от ноздрей, обтекали рот и исчезали за воротником. Митя отключился. Он перестал следить за происходящим. Все внимание его сосредоточилось на подоконнике. Там, как бы вне этого мира, сидел, съежившись, подросток, упершись в лежащую на его приподнятых коленях трепанную книгу. За все время он не поднял глаз и не шевельнулся, ничто вокруг не могло оторвать его от воображаемого мира, открывающегося за драным переплетом.

– - У нас по этому адресу значится еще один ребенок, -- бубнил Кузачев.
– - Сухов Николай, пятнадцати лет.

– - А, это мой от первого мужа, за пивом ушел.

... Сейчас Митя шел с шоссе Революции. Углы урны были обиты кованой сталью. Изрядного размера висячий замок тоже добавлял весу, безо всякого, впрочем, смысла. Одна из скоб, на которых висел замок, еле держалась на последнем шурупе, и если бы кому-нибудь в здравом рассудке пришла в голову отчаянная мысль вскрыть урну и изказить результаты голосования, это удалось бы ему без особых усилий.

Комната инвалида была вторая справа после воняющего хлоркой отхожего места. Митя постучал и шагнул внутрь, громыхнув урной о дверь.

– - Уважаемый Павел Евсеевич, -- начал он и понял, что забыл все, что было написано в бумаге, которую сунул ему председатель счетной комиссии, -я от передвижного избирательного пункта. Прошу вас проголосовать.

17.

Монолог участника советско-афганского конфликта,

инвалида, героя советского союза,

прапорщика Павла Евсеевича Винтова,

произнесенный им по месту жительства в связи

с прибытием официального представителя

передвижного избирательного участка.

Расклепать идрена корень.

Уважили.

Как самого Константина Устиновича.

Удержу нет, обоссусь от счастья.

На дом приперлись.

Гать вашу в жеребень.

Чего ж не всем участком, как к Черненке? А?

И без занавесок?

В ЗИЛ бы вас на перевал. Когда зажало заставу в серпантине.

Сзади завал, спереди мины.

Когда пиздец подступает, а в последнем цинке патроны вареные.

А духи в окно прут, и АК с плеча не сдернуть.

А потом харей в пыль, а снайперов на горах, как вшей.

Да вертолетной лопастью под яйца. Аккурат пониже броника.

Друганы по домам в консервах разъехались, а я вот сам, на своих культях.

Звезду мне навесили?

Жать ее в ерепень.

На звезде не поскачешь, жопу колет.

Бюллетень

где?

Черкнуть где?

Не важно, говоришь, один он тут, говоришь, ездобон вонючий?

Ты кто, академик?

Реши задачу, буков девять, одна гласная промеж.

Не знаешь, иди книжки почитай.

Что стоишь, как козел обледенелый.

Мозга заклинила?

Взбзднуть.

Понял?

Вот и бзди отсюда.

Сундук не забудь.

18.

Афанасий Лукьянович любил заходить сюда в тишине. Тогда, когда не было занятий, и в длинной витрине шкафа с противогазами мирно отражались ряды столов и ядерных грибов на противоположной стене. Отделение гражданской обороны располагалось в дальнем крыле центральной заводской лаборатории, или коротко ЦЗЛ, имея впрочем отдельный вход. Расположение не было случайным, в баллонном помещении ЦЗЛ стоял баллон со слезоточивым газом пиктрином, питавшим "камеру испытаний условиями приближенными к боевым", прижавшуюся к отделению сзади, со стороны заросшего тиной пруда.

С детской улыбкой вспоминал Афанасий Лукьянович докторов и кандидатов наук, выскакивающих из камеры и срывающих залитые соплями противогазы. "При наличии бороды, для наилучшего прилегания гражданского противогаза марки ГП4У, бороду надлежит обильно смазать техническим вазелином" - всплыла в памяти строчка из инструкции. Кандидаты вазелином пользоваться отказывались, вследствии чего бежали потом, утираясь и спотыкаясь, к пруду, натыкаясь на полузатонувший циклон.

Афанасий Лукьянович в последний раз оглядел помещение, отступил к двери, вынул ключи, и ...

Следующие три десятых секунды вернули его на полуостров Даманский, где сквозь вой бивших через голову ракетных гранатометов ГРАД, скрючившийся рядом ефрейтор Галушко орал надрывно: А как недолееееет?

Громовой грохот потряс штаб гражданской обороны, стена справа взорвалась облаком мела и штукатурки. Словно в ответ с противоположной стороны полоснула по столам стеклянной шрапнелью противогазовая витрина. "Наилучшей защитой от проникающей радиации является достаточной толщины слой металла, например танковая броня"... Металл!!?? Тарзаньим прыжком, круша столы и стулья, пересек Афанасий Лукьянович открытое пространство, скинул щеколду с задней двери и выскочил наружу. Первый же ключ подошел к двери пиктриновой камеры, oн нырнул внутрь и захлопнул обитую водосточной жестью дверь. В висках стучало: "поздно, ударная волна приходит позже лучевого удара... "

Сквозь вентиляционную отдушину слышалось голубиное мурлыканье. Камеру никогда не протягивало до конца, глаза начинало щипать. "Камера ж бесфундаментная, ее должно было первую срезать", - медленно скристаллизовалось в мозгу. Афанасий Лукьянович робко приоткрыл дверь. Стрекотали кузнечики, мотало тополиный пух, в пруду спокойно ржавел циклон. Из полуприкрытой двери штаба клубило мелом. Катастрофа

явно носила локальный характер.

– - Чего ж это, -- бормотал он, -- это чего ж, чего ж это...