Звезда Ирода Великого
Шрифт:
Сначала они с Гирканом ехали рысью, потом перешли на шаг. Справа за холмом открылась роща — небольшая, но густая, темная, поросшая по краю стеной колючего кустарника. «Здесь», — сам не зная почему, подумал Ирод и взглянул на Гиркана. Наверное, Гиркан подумал о том же — его руки сжали поводья с такой силой, что длинные ногти глубоко впились в ладони.
Чувство опасности не обмануло Ирода — лишь только они достигли края рощи и медленно поехали вдоль нее, раздался треск ломаемых веток и из темноты рощи выскочило несколько вооруженных людей. Двое быстрее других подбежали к всадникам: один схватил под уздцы лошадь Гиркана, другой — лошадь Ирода.
— Кто такие?! — зычно прокричал
Небольшая толпа — их было человек пятнадцать — окружила всадников, чья-то рука схватила Ирода за пояс, и он, не успев что-либо предпринять, лишился единственного своего оружия, короткого римского меча.
По одежде и выговору люди эти были крестьянами. Ирод, растерявшись, настороженно водил головой то в одну, то в другую сторону, нервно перебирая руками поводья. В какую-то минуту у него возникла мысль, что — если поднять лошадь на дыбы, то, может быть, он сумеет вырваться. Но он подавил в себе это желание и посмотрел на Гиркана. Тот держался спокойно, и когда державший его лошадь (как видно, старший в этой группе крестьян) приказал ему:
— А ну-ка, слезай, — он ответил без гнева, но с особенной властной холодностью:
— Кто ты такой, чтобы приказывать мне?!
Крестьянин бросил на него злобный взгляд, но не
решился настаивать, лишь кивнул своим товарищам:
— Пойдем!
Пленившие их не пытались стянуть и Ирода с седла, молча шли с двух сторон. Через короткое время свернули вправо, где между стеной кустарника обнаружился узкий проход, а за ним — ведущая в глубину рощи тропинка. Вскоре они оказались на довольно просторной поляне, в центре которой у шалаша из веток на пне сидел человек, одетый несколько богаче и опрятнее остальных. Он сидел, широко расставив ноги и уперев руки в колени. Его черная с проседью густая борода была тщательно расчесана, как и длинные волосы, волнами спадавшие на плечи.
Лишь только пленников вывели на поляну, как из-за деревьев показалось еще несколько человек, не больше десятка. Вполголоса переговариваясь, они подошли и встали за спиной сидевшего на пне, судя по всему, своего предводителя. Тот же остался неподвижным и безмолвным.
Ведший лошадь с Гирканом кивнул за спину и сказал, обращаясь к человеку, сидевшему на пне:
— Смотри, Иезеккия, мы взяли их у рощи. Они ехали из города, от римлян.
Тот, кого он назвал Иезеккией, не ответил, а молча исподлобья оглядел сначала Гиркана, а потом и Ирода. Гиркан в свою очередь некоторое время в упор смотрел в лицо предводителя и вдруг, протянув руку, легко, но нетерпеливо толкнул в плечо человека, державшего его лошадь, и властно проговорил:
— Подержи стремя.
Тот, растерявшись, взглянул сначала на своего предводителя, потом на Гиркана. Гиркан повторил:
— Подержи стремя. Или ты глухой?
Если бы Ирод не наблюдал это своими глазами, то он никогда бы не поверил в происходящее.
Проговорив последнюю фразу, Гиркан сделал движение, как бы намереваясь слезть с лошади, а тот, к кому он только что обращался и который одной рукой все еще держал поводья, другой схватился за стремя. Гиркан медленно спустился на землю и небрежно бросил поводья. Ирод последовал его примеру и, быстро покинув седло, подошел к Гиркану.
Предводитель обратился к Гиркану. Его низкий, чуть хрипловатый голос звучал зловеще.
— Кто ты такой, чтобы приказывать моим людям держать стремя! Я сам подержу скамью, когда мы повесим тебя. — И он указал глазами на высокое дерево рядом.
— Тебя зовут Иезеккия? — спросил Гиркан, не смутившись от произнесенной
— Здесь я спрашиваю, — грубо отозвался тот.
— Где это здесь, Иезеккия? — чуть возвысил голос Гиркан. — Или эта земля, — он обвел поляну рукой, — твоя собственность?
— Ты говоришь много лишнего, безумный старик! — Ядовитая усмешка искривила полные губы Иезеккии, при этом лицо его оставалось бесстрастным. Он оторвал правую руку от колена и коротким движением указал на Гиркана: — Берите его!
Несколько человек бросилось к первосвященнику. Ирод шагнул вперед и заслонил собой Гиркана, выставив вперед руки.
— Стойте! — властно воскликнул Гиркан. И когда один из крестьян все же дотронулся до него, брезгливо дернул плечом. Обращаясь к предводителю, он проговорил: — Встань, Иезеккия, я — Гиркан Маккавей, первосвященник Иерусалима. Никто, кроме старейшин Синедриона [21] , не может сидеть в моем присутствии.
21
…Никто, кроме старейшин Синедриона… — Великий Синедрион в Иерусалиме был высшим судебным и политическим учреждением страны еще со времен Ездры (V в. до н. э.). К I в. он состоял из 70 членов и председателя, которым являлся первосвященник. В римскую эпоху стали существовать отделы Синедриона — юридический, политический и др. — Малые Синедрионы, они насчитывали по 23 члена.
Иезеккия сделал невольное движение, чтобы подняться, но не встал, лишь сбросил руки с колен и распрямил спину.
— Это ты — первосвященник? — произнес он. — Чем ты докажешь, что…
Но Гиркан не дал ему договорить, подошел к нему и встал вплотную.
— Никто еще не смел так говорить со мной! Если ты не узнаешь своего первосвященника, то ты не иудей.
Несмотря на свой низкий рост и тщедушность (голова сидевшего Иезеккии оказалась вровень с головой стоявшего), Гиркан грозно нависал над предводителем, как скала нависает над растущим под ней деревом. Так увидел это Ирод. И наверное, тоже самое почувствовал и увидел Иезеккия. Опершись о пень руками, он, словно боясь задеть первосвященника, медленно и осторожно встал, шагнул в сторону.
— Идем, мне нужно говорить с тобой, — повелительно произнес первосвященник и, оглянувшись на Ирода, бросил: — Жди меня здесь.
Кивнув Иезеккии, он обогнул шалаш, направился туда, где деревья росли особенно густо. Постояв несколько мгновений, Иезеккия тяжело развернулся и последовал за первосвященником, чуть переваливаясь с боку на бок.
Когда Гиркан и Иезеккия скрылись за деревьями, Ирод оглядел стоявших вокруг, шагнул к пню, где только что сидел предводитель, и устало опустился на него. Напряжение последних минут далось ему нелегко: на лбу выступили капли пота, пальцы подрагивали, а сердце гулко билось в груди. Он почувствовал, что вот-вот может лишиться сознания. Сам еще не вполне понимая, что он хочет сделать, Ирод вытянул руку и, указав на стоявшего ближе других низкорослого, с клочковатой бородой крестьянина, произнес:
— Ты.
Тот вздрогнул, удивленно и настороженно посмотрел на Ирода. Взгляды всех стоявших на поляне тоже обратились на него. Нужно было что-то сделать, и Ирод, скрывая протяжным усталым вздохом дрожь, негромко выговорил:
— Принеси воды.
Когда он взял принесенный ему небольшой глиняный сосуд, пальцы уже не дрожали, а в руки возвратилась сила. Запрокинув голову, он стал пить жадными большими глотками. Вода оказалась теплой, отдавала затхлостью, но казалась Ироду слаще самого сладкого вина.