Звезда курятника
Шрифт:
Сделав небольшой крюк, мы подкатили к «Атланту», где, как выяснилось, никого уже не было. Слишком поздно я сообразила, что в этой конторе, наверное, по пятницам в полном соответствии с КЗОТом короткий рабочий день. Я сунула анкету в ящик для писем, вернулась в машину, и мы поехали к Веньке.
Не знаю, проявил ли Веня таким образом госте-приимство и врожденное сострадание ко всему живому или же приятеля мучили угрызения совести в связи с тем, что один из его питомцев — арлекин аспид Фаня — совсем недавно угрожал жизни Ирки, но мы с подружкой получили-таки вожделенный чай, да еще с тортом. Томка, временно размещенный в крытом вольере прихворнувшей и переведенной в звериный лазарет лисицы, несколько неуверенно грыз растопырчатые куриные лапы из рациона рыжей хищницы, периодически рассматривая незнакомый ему фрагмент бройлера с интересом естествоиспытателя.
— Девочки, пойдемте, я покажу вам Соню! — нетерпеливо ерзавший на стуле хозяин зверинца вскочил на ноги, как только я поставила на блюдечко опустевшую чайную чашку.
Мы сидели на веранде с видом на рукотворное озерцо и уже успели всласть насмотреться на водоплавающих пернатых. Ирка, не успевшая дожевать второй кусок вкусного торта, посмотрела на Веню с неудовольствием и с набитым ртом прошамкала:
— Шнащала шкажы, хто эта Шоня!
— Если она змея, то мы на нее смотреть не пойдем! — поддержала я подругу.
Обиженный Венька взмахнул руками и косолапо пробежался по веранде, сделавшись похожим на утку, выскочившую из прудика за его спиной. Кряква была какая-то особенная, здоровенная, голенастая, причудливо окрашенная и горластая. Голосовые данные утки мы могли оценить, когда она подскочила к Ирке и рявкнула так, что подруга выронила недоеденный кусок торта. Птица цапнула его и удрала под сень плакучей ивушки.
— Маша, — любовно сказал Венечка, с отеческой гордостью поглядев вслед разбойной крякве. — Это особая порода декоративных уток, называется…
— Я не хочу знать, как она называется, — решительно оборвала приятеля Ирка, вставая с плетеного диванчика. — После того как эта Маша свистнула у меня тортик, я не желаю с ней знаться! Разве что она будет жареной.
Чувствительный Венечка содрогнулся.
— Ладно, пошли знакомиться с твоей Соней, — сказала я, спеша разрядить обстановку.
— Только ты ступай впереди, — пробурчала Ирка, не забывшая свою встречу с Фаней.
Гуськом, как караван аравийских верблюдов, мы протрусили через первый этаж здания, занятый обитателями вод. В подсвеченных лампочками гигантских аквариумах плавали разнообразные рыбы, включая таких, о которых я точно знала, что они вполне съедобны. Плотоядно облизнувшись на двухметрового осетра, Ирка спросила:
— Вень, а у тебя только змеи пропадают или рыбы тоже?
Акустика в помещении, большую часть которого занимал открытый бассейн с шумно плещущейся в нем черноморской афалиной, была невероятная, Иркино сопрано распалось на дюжину эхом булькающих подголосков и гулко разбилось о бетонный свод.
Веня, которому всякое упоминание о мученически погибшей змее причиняло явное страдание, поморщился и ничего не ответил.
— Шумно у тебя тут, однако! — заметила я, понизив голос, чтобы не дать разгуляться эху.
— Это разве шумно? — Венечка обрадовался возможности сменить тему. — Слышали бы вы, что тут было во время презентации!
— У тебя была презентация, и ты нас не позвал?! — накинулась на приятеля Ирка, пребывающая после безвременной утраты тортика в стервозном настроении.
— Это была не моя презентация, — Веня помотал головой так энергично, что едва не приложился виском о край тавровой балки, торчащий из бетонной стены, к которой нам приходилось прижиматься при подъеме по узкой лестнице на второй этаж.
Частный зверинец пребывал в состоянии перманентного недостроя, так как рос быстрее, чем доходы Веньки, финансирующего процесс исключительно из собственного кармана. Энтузиаст еще пару лет назад предложил властям объявить «первый в России частный зоопарк-океанариум» муниципальной собственностью, но отцы города не спешили брать на содержание ораву активно размножающихся меньших братьев. Чтобы прокормить своих усатых-полосатых, копытных, пернатых и жаберных, Веня периодически тряс копеечки из бизнесменов и политиков, желающих иметь имидж защитников природы.
— Промакцию проводил мой генеральный спонсор, фирма «Чистая земля», — продолжал между тем Венечка.
— От кого зачищает землю генеральный спонсор? — добродушно поинтересовалась я, минуя опасный участок лестницы с торчащей из стены железкой.
— От пыли и грязи, — ответил Венечка, протягивая мне руку, чтобы помочь подняться.
Я в свою очередь протянула свободную руку Ирке, и мы вступили на второй этаж, как разорванный хоровод.
— Они торгуют всяческими пылесосами: промышленными, домашними, автомобильными, водяными и воздушными, ручными…
— И дикими, — съязвила злобная Ирка.
— И ножными, — предположила я. — С педальным приводом!
— Очень может быть, — согласился Венечка. — Я, честно говоря, и не подозревал за пылесосами такого разнообразия конструкций и дизайна! Некоторые из них очень большие, а другие совсем маленькие, одни с хоботами, а другие с такими вытягивающимися носиками, круглые и квадратные, на колесиках и на полозьях, есть даже совсем непохожие на пылесосы, вроде чемоданчиков с длинными ручками. Пылесосы — они как…
— Как животные? — понимающе закончила я, уловив в этом пространном и эмоциональном монологе о бесконечном разнообразии видов пылесосов большое сходство с той лекцией о пресмыкающихся, которую Венечка прочел мне по телефону.
— Точно! — Веня благодарно кивнул.
— Ну, и кто тут Соня? — не давая приятелю продолжать лекцию по пылесосоведению, громко спросила Ирка.
В отдаленном углу раздалось звонкое металлическое бренчание, послышались невнятные взволнованные выкрики, и неожиданно под ноги нам выкатилась пустая жестянка из-под монпасье. Ирка вопросительно посмотрела на Веню.