Звезда на одну роль
Шрифт:
— Правда. — Катя изобразила в голосе полное раскаяние. Интересно, откуда Вадька узнал про туфли? Она их ему не показывала. И даже каблуки успел измерить — кагэбэшник окаянный! Наш пострел везде поспел.
— Но как же это возможно? — вознегодовал Князь. — Девять сантиметров — это же... В тебе будет больше ста восьмидесяти, а во мне... Что скажут люди, увидев такую пару?
— Сейчас модно, Сереженька. Платформа и высокий толстый каблук снова вернулись. В девяносто шестом начался кардинальный поворот в сторону увеличения высоты...
— Мне от этого не легче, — хмыкнул Мещерский.
— А
— И что хорошего?
— И ничего плохого. Даже пикантно.
— Да? — Мещерский колебался. — В общем, мне надо тебе много рассказать, Катенька. Ты мой самый мудрый дружочек. Когда увидимся?
— В среду вечером. Я сама к тебе заеду, — пообещала Катя.
— Только не бери с собой этого мужлана. А то я ему башку раскрою за его подначки. Ну все, целую твои ручки. Жду.
Катя повесила трубку. Князь был неисправим. Эти два клоуна, видно, доведут ее до могилы своими приколами. Но ничего. Когда-нибудь потом она все же сделает свой окончательный выбор. И если Князь к тому времени сумеет сохранить свой наследственный титул, заказывать обручальные кольца придется именно ему. И это несмотря на рост в 165 сантиметров.
Она изобразила на лице ледяную надменность. Княгиня Мещерская — звучит! Звучит гордо.
В Каменск она приехала автобусом-экспрессом. Городок, где она три года оттрубила от звонка до звонка следователем, ничуть не изменился. Раньше, спеша каждое утро на работу, она без особых трудов добиралась сюда из центра Москвы. Транспорт не утомлял. А сейчас... Нет, служба должна располагаться как можно ближе к родным пенатам. Иначе все быстро становится слишком сложным и постылым.
В Каменске было много снега, галок на голых липах и совсем мало транспорта и прохожих. Местный люд где-то работал, хотя два прежних промышленных гиганта, «Металлстрой» и «Новатор», находились в полосе тяжелого финансового кризиса. Они стояли с прошлой весны.
Самыми занятыми гражданами Каменска по-прежнему оставались милиционеры. Им-то работы прибавлялось день ото дня. Местный отдел, ища пользу и выгоду даже в подобном аврале, наскреб средства на приобретение специализированных «вытрезвителей на колесах». Сбор пьяных на дорогах и весях Каменска оказался делом весьма перспективным. Штрафы влетали пьяницам в кругленькие суммы. Они стекались в местный бюджет, а затем через правоохранительные фонды скудно пополняли казну ОВД: на бензин, на технику, на питание содержащихся в ИВС.
В Каменском отделе мелькало множество новых лиц. Но еще работали и те, с кем Катя начинала здесь грызть гранит криминала. Для начала она заглянула в следствие к Ире Гречко — старшему следователю, капитану юстиции. Свидание подруг было по-женски бурным и многословным.
— Ты что, нас забыла? — выговаривала Ира. — Зазналась.
— Дел невпроворот. Каждый раз какая-нибудь чушь подворачивается, — жаловалась Катя. — Мне и сейчас надо Сашку Сергеева поймать. Дело срочное.
— Тогда беги, а то они куда-нибудь улимонят. Розыск на месте не сидит, — заторопила ее Ира. — И потом ко мне. Смотри! Тут тоже есть кое-что для твоей коллекции. А вечерком встречу отметим.
Катя, путаясь в полах шубы, побежала в розыск.
— Где ваш начальник? На месте? — кинулась она к первому попавшемуся оперу. Опер — новенький, незнакомый. Сущий юнец. И берут же таких, прости Господи!
— Он занят, — хмуро отрезал юнец простуженной фистулой. — Подождите, подождите, не видите, там совещание идет! — И он заслонил собой сергеевский кабинет.
Но тут его отшвырнуло в сторону. Дверь с грохотом распахнулась, и оттуда, словно пушечное ядро, вылетел Генка Селезнев. Катя хорошо его знала. Они пришли в отдел почти одновременно. Сейчас Селезнев был старшим опером по раскрытию тяжких преступлений против личности.
— Ты должен был сам туда выехать! А не участкового посылать! — гремел ему вслед сергеевский баритон. — А теперь что? Что теперь, я тебя спрашиваю?
Селезнев с силой захлопнул дверь. И тут увидел Катю.
— Привет, Катюш. Ты ко мне?
— И к тебе тоже. Зачем шефа нервируешь?
— Да он сам горло дерет, не разобравшись! — Селезнев кипел. — За направление опергруппы на место кто у нас отвечает? А? Дежурный?
— Конечно. — Катя была готова во всем ему поддакивать.
— Ну так с него и спрашивайте! Доложил: несчастный случай, направил одного участкового акт составить, а я.., да я в тот день даже не на сутках был! Понимаешь, Кать, только утром узнал. — Он стиснул кулак и погрозил им кому-то. — У меня дел до черта! Что я, робот, что ли, в каждую дырку соваться?!
— Нет, Геночка, не робот, что ты! Селезнев на миг умолк, потом продолжил:
— Участковый, шляпа, на месте не сориентировался, представил все несчастным случаем. Дежурный в сводку так это и забил. Вот на них и орите! Я-то при чем?
Селезневский монолог был слишком горяч и бессвязен, но кое-что в нем Катю очень даже заинтересовало. Оставив Генку изливать свою ярость стенам коридора, она скользнула в кабинет Сергеева.
— Вот твоя газета, Саш. — Она решила начать разговор с хорошей новости. — Как обещала, и снимок на второй полосе. — И выложила на стол два номера «Голоса Подмосковья».
Сергеев обернулся — он хмуро изучал сугробы за окном.
— Здравствуй, Кать. Спасибо большое. Садись. Она присела на стул, придвинутый к его столу.
— Знаешь, та погибшая на стройке оказалась моей подругой. — Она любила всегда в начале беседы брать быка за рога.
Сергеев вскинул голову.
— Серьезно?
— Серьезней некуда. Что все-таки с ней произошло, а? Когда можно будет забрать тело? А то ребята из ее театра волнуются.
— Что! — хмыкнул Сергеев. — Спроси что-нибудь полегче.
— Как? Там же написано — несчастный случай. — Катя почувствовала странный холодок в груди.
— Написано! — Сергеев сел на краешек стола. — Мало ли что там написано.
— Саш, расскажи, умоляю. Я буду нема как рыба. Только расскажи!
Он побарабанил пальцами по столу.
— Ее нашли двадцать четвертого февраля. Обнаружили рабочие. Там, видишь ли, долгострой, «Новатор» цех гальванический еще до перестройки задумал соорудить. Размахнулись, котлован вырыли, свай набили, а потом все застопорилось.