Звезда на одну роль
Шрифт:
— Нет. Я, правда, туда не скоро забрел — месяца через три или больше.
— И судьбой ее у Берберова не интересовались? Удойко отрицательно покачал всклокоченной головой.
— Какая машина у Берберова?
— "Жигули" — «девятка», черная.
— Гараж у него есть?
— "Ракушка" возле дома на проспекте Мира.
— Та-ак... — Никита побарабанил пальцами по столу. — Еще с кем при вашем посредничестве познакомился Берберов?
— Из девушек больше ни с кем.
— Вы такую Киру Куколку на Кузнецком не встречали? Ночную
— Нет.
— Нет?
— Нет. — Удойко честно посмотрел Никите в глаза.
— За Беленькую он вас как-то отблагодарил? — продолжал Колосов.
— Что вы имеете в виду? Что я деньги, что ль, за нее, как альфонс, получил? — вспылил Удойко.
— Упаси Бог. Альфонс! Я и слова-то такого не знаю. — Никита прищурился. — Но вы ведь получили от него деньги.., в долг, разумеется, а?
— Ну! — Удойко вспыхнул. — Неделю спустя у меня действительно с бабками напряженка была и...
— И он вас великодушно выручил. Ясно. И какой суммой?
— Пол-"лимона", сто баксов, короче, дал.
— Ясно-понятно. А когда вы, как честный российский джентльмен, спустя год пожелали вернуть должок, он засмеялся, сказал, что это — мелочи, какие, мол, счеты между друзьями, и мимоходом попросил узнать для него один телефончик, да? Так было дело?
Художник опустил голову. Щеки его побагровели.
— Да.
— Когда точно он попросил вас узнать телефон Лавровского?
— Суббота это была, да, суббота, недели две-три назад. Сказал, что ему нужен актер Лавровский — ему-де Красильникова о нем говорила. Срочно нужен, просил его телефон. Я у Пашки в книжке нашел телефон «Рампы». Продиктовал ему. А он: «Старик, некогда мне, будь другом, звякни ему сам туда, узнай хотя бы, там ли он». Я позвонил, ответили — Лавровский вечером будет в клубе, каком-то «Стойле», не помню точно, и телефончик дали. Я Артуру позвонил, передал номер. Он поблагодарил.
— Вы, значит, Лавровскому в клуб вечером не звонили? — уточнил Никита.
— Нет. — Удойко криво усмехнулся. — Да и откуда мне? В общаге телефона нет, а ходить я тогда не мог. Я почему ту субботу запомнил? Мы тогда с одной девочкой-пейзажисточкой так все праздновали, так праздновали...
Никита достал пачку сигарет, предложил собеседнику. Тот вытащил одну. Они закурили.
— А что вы почувствовали, узнав о смерти Красильниковой, Лавровского и Лены Беленькой? — спросил Никита задушевно. — Вас обеспокоило это, поразило?
Удойко молчал.
— Вас посетили какие-то сомнения, да?
— Да. — Ташист нехотя бурчал себе под нос. — Сомнения.
— Насчет чего?
— Ну, что это они все вдруг пропали. Вы сказали — две женщины, с которыми я был знаком, убиты.
Туг и святой обеспокоится.
— Но вы забеспокоились не на свой счет, а на счет своего приятеля, так?
— Так.
— А он?
— Он послал меня на...
Колосов улыбнулся: ташист приврал. В том телефонном разговоре Берберов нецензурных оборотов не употреблял.
— И вас это разозлило?
— Да.
— Очень разозлило?
— Очень.
— И вы устроили разборку в магазине?
— Устроил. Меня посадят? — Удойко впился в Никиту взглядом.
— Видите ли, статья сто двенадцатая УК — нанесение побоев, не в пример более легкая, чем сто вторая — убийство при отягчающих. И срок там мизерный.
Удойко скорбно вздохнул.
— И потом... — Колосов улыбнулся уголком губ. — ВАМ это и любой адвокат скажет. У этой статьи есть одна особенность. Нанесение побоев в результате личных неприязненных отношений обычно относят к делам частного обвинения. А дела частного обвинения при благоприятном исходе обычно прекращаются за примирением сторон.
Удойко хлопал глазами.
— То есть как?
— Ну, если Берберов не будет жаждать вашей крови, а я думаю, ему сейчас будет просто не до вас, он может написать заявление о том, что полностью с вами примирился и не имеет никаких претензий.
— И что? — прошептал Удойко.
— И все. Счастливый хеппи-энд. — Колосов ослепительно улыбнулся. — Это вам и любой адвокат скажет. Только...
— Только что? Что? — Ташист весь обратился в слух.
— Только надо сделать так, чтобы ему стало не до вас. Он сейчас живет, в ус не дует, вас вот послал. А вы ему осложните среду обитания. А как это сделать? — Никита прищурился. — Надо рассказать все то, что вы сейчас рассказали мне, следователю в прокуратуре и, если потребуется, ну, в случае, если он снова посылать вас станет, подтвердить свои показания на очной ставке. Вы меня поняли, Владимир?
Удойко кивнул.
Колосов встал, вышел из кабинета, оставив дверь приоткрытой, заглянул в соседний, где сидели сыщики его отдела.
— Миша, — обратился он к одному, — клиент дозрел, срочно бери машину и вези его к Панкратову в прокуратуру. А вы... — двое уже поднимались из-за стола, — быстро свяжитесь с Ковалевым, узнайте, где сейчас Берберов, и окажите содействие: хоть на веревке, хоть ночью, а чтоб этот старушечий портняжка был у меня здесь сегодня.
Берберова, однако, тащить на веревке не пришлось. Старший оперуполномоченный Ковалев сообщил, что «объект» преспокойненько проводит в магазине очередной показ перед собранием старушек. Сыщики решили не суетиться и не прерывать это занятное мероприятие.
«Желтая водолазка» провела их в зал. Сыщиков было трое, Ковалев и посланные оказывать содействие. Мнений тоже было три. Один крепился, с трудом сдерживая смех, второй, тут же проникнувшийся к кутюрье уважением, увлеченно следил за демонстрацией, и третий — Ковалев — украдкой зевал. Ему за эти дни все уже успело надоесть.
Предложение проехать в Управление уголовного розыска Берберов встретил внешне спокойно, только зрачки его сузились, взгляд потух, резче обозначились скулы.
— Вас Колосов прислал? — только и спросил он. В кабинете с зарешеченным окном и множеством : телефонов на столе и подоконнике он устало сел на стул и взглянул на Никиту.