Звезда над нами
Шрифт:
Хьюз скривил губы.
– Ну-ну, не надо передергивать, мистер Драйден, - сказал он.
– Не такой уж вы недоучка, как стараетесь показать. А вам не приходило в голову, что вы точно такой же убийца, как и я?
К сожалению, такая мысль действительно приходила Уэйду в голову. Он промолчал, ожидая, что еще скажет Хьюз.
– Видите ли, - терпеливо продолжал ученый, - лошади уже здесь, и это реальность. Если вы уничтожите их, вы отнимете у ацтеков шансы на жизнь. Кортес был совсем не ангел, мистер Драйден, и вам это известно. Конечно, он знал о боевой тактике больше, чем все
– Значит, вы сделали это намеренно?
– Вы просто не понимаете меня, мистер Драйден. При теперешней ситуации победу одержат ацтеки. Другими словами, будущее принадлежит их цивилизации, если только вы не предпримете ответные шаги. Конечно, история будет развиваться - у наших предков в прошлом были куда более черные страницы, чем человеческие жертвоприношения. Если вы уничтожите моих лошадей или помешаете мне их использовать, вы будете убийцей всех до одного индейцев от наших дней и до конца времен. Так что не читайте мне лекций о морали, Уэйд. Вы находитесь точно в таком же положении, как и я, и хорошо это понимаете.
– Послушайте, - сказал Уэйд, - ведь наша цивилизация существует в 2080 году - вы не можете этого отрицать. Вы пытаетесь играть роль господа бога, но решение, которое вы приняли, вам не по силам.
– Чепуха!
– отрубил Хьюз.
– В тот момент, когда история может быть изменена, возникает проблема выбора. Всякий раз, когда вы по своему желанию уничтожаете какую-то культуру, вы выносите ей свой приговор. Вы заявляете, что стоите на более высоком уровне, чем тот, к которому могло бы привести развитие данной культуры. А я утверждаю, что это не что иное, как эгоизм чистейшей воды.
– Это вы выносите свой приговор.
– Конечно, я всего лишь хотел указать, что вы находитесь в таком же положении. Вопрос о том, что же правильно, во многом зависит от того, где вы находитесь. Что правильно для этого века, неправильно для 2080 года. А что правильно для 2080 года, точно так же неправильно здесь.
Уэйд решил не спорить. Хьюз был убежденный релятивист в области культуры, и вряд ли его можно было убедить с помощью доводов разума. Поэтому спор был напрасной тратой времени.
Опасность заключалась в том, что Хьюз был далеко не глуп и его позиция была достаточно надежной.
– Почему вы решили, Дэн, что эта культура выше нашей? Давайте на время забудем о национальной принадлежности. Обещаю, что не буду размахивать перед вами американским флагом. Мне просто хочется понять.
Хьюз улыбнулся.
– Я и не думаю, что ацтеки лучше нас, - к изумлению Уэйда сказал он.
– И не знаю, может ли один образ жизни быть лучше другого. Я даже не имею представления, что в этом контексте означает термин "лучше".
– Тогда зачем вы все это затеяли?
Хьюз посмотрел Уэйду прямо в глаза.
– Я полюбил, - сказал он.
– Полюбил индейскую девушку. Не думаю, что вы поймете меня, но других объяснений вы не дождетесь.
Уэйд медленно обернулся и посмотрел назад. Красавица-индианка по-прежнему стояла в полумраке, держа в руках винтовку. "Ради нее, - подумал Уэйд, - ради нее он готов погубить весь мир".
А впрочем, с его точки зрения, почему бы и нет? Во время одного из своих ранних исследовательских путешествий Хьюз встретил девушку и полюбил ее. Он не мог взять ее с собой; провезти ее контрабандой через станцию Цинциннати в 2080 год было невозможно. А что было главным в характере Хьюза? То, что он не подходил к своему обществу. Он не любил свою работу, потерпел неудачу в осуществлении своей мечты. Был равподушен к жене. Детей у него не было. Его лучший друг, поэт Карпентер, был слишком честен, чтобы льстить ему. Так почему Хьюз должен быть предан цивилизации, его породившей?
– Но послушайте, - сказал Уэйд.
– Зачем вам лошади? Вы можете остаться здесь и жить с ней. За время вашей жизни Кортес не высадится в Америке. Надеюсь, я сумею добиться, чтобы вас оставили в покое, если вы пообещаете мне не делать глупостей.
– Скажите, Уэйд, вы когда-нибудь любили?
Уэйд не ответил.
– Я хочу, чтобы у меня были дети, - продолжал Хьюз.
– Я не могу привести детей в мир, который рухнет у них на глазах, ведь я знаю, что их мир будет уничтожен; это совсем не предположение, а уверенность. Я впервые почувствовал, что такое счастье, здесь, с моей женой. И я хочу сделать для ее народа все, что в моих силах. Если вы считаете это преступлением, мне остается только ответить, что ваше мнение мне совершенно безразлично.
– Нет, - медленно выговорил Уэйд, - это не преступление. Я сам не знаю, что это такое.
Уэйд рассматривал циновку, на которой он сидел. Он был глубоко обеспокоен; аргументы Хьюза нельзя было просто отбросить. Уэйд не пробовал обмануть себя избитыми истинами. В настоящий момент существовали обе цивилизации. Ведь нельзя твердить, что одна из них лучше лишь потому, что один раз она существовала. Кто знает, каким был бы мир при другой цивилизации?
В этой ситуации не было правильного и неправильного.
Хьюз не был преступником, так же как и Уэйд не был героем.
Хорошо. Тогда упростим ситуацию до предела. У них разные симпатии и антипатии, разные представления о чести. Жизнь Уэйда немыслима вне 2080 года. Если ему не удастся остановить Хьюза, он погибнет. А у него нет никакого желания приносить себя в жертву.
Все очень просто.
Он должен действовать. Но как?
Заря уже занималась на востоке, и в хижину проникал холодный серый предутренний рассвет.
Уэйд перешел в наступление.
Он целился в самолюбие Хьюза и надеялся не промахнуться.
– Перед отъездом я видел доктора Клементса, - сказал он.
– Ваш босс сказал, что ваша последняя работа - помните, об урбанизме - настолько ни в какие ворота не лезет, что он вынужден поставить вопрос о лишении вас ученой степени.
Это явно произвело впечатление на Хьюза.
– Что? Не может быть! Степень присваивается пожизненно. Клементс - осел. Мое исследование было чертовски удачным, и он знает это. Какого дьявола вы...