Звезда Надежды
Шрифт:
— Постоим тут, господа — предложил Ппак.
Ждали долго.
За спиной Джила, Марро о чем — то тихо разговаривала с Линой. Охранники разошлись в стороны, светили фонарями в глубину тихого двора, и их черные, мокрые от дождя плащи, матово отсвечивали, казались металлическими. Все вокруг имело черно — серые тона, и только оранжевые одежды зарян, как будто вырезанные из живой картины иного мира, пестро выделялись на общем унылом фоне окружающего.
Из открытой двери подъезда дома, наконец выбежал охранник, подбежал,
Тот кивнул в ответ, повернулся к послу ССМ, и сказал:
— Можно входить, господин посол.
Они вошли в подъезд, стали подниматься по крутой бетонной лестнице на площадку первого этажа. Лучи фонарей охранников плясали на голых, грязных стенах, выхватывали из темноты заплесневелые углы с набросанным мусором.
Поднялись, остановились и Уас Ло подойдя к ближайшей, оббитой ржавой жестью двери, с силой постучал по ней кулаком. Глухие, громкие звуки ударов, звонким эхом разнеслись по лестничным маршам, утонули где — то в вязкой тишине вверху.
На стук Уаса никто за дверью никак не среагировал — посол повторил свою попытку, стучал дольше, требовательнее.
Ответом ему была тишина.
Ппак молча смотрел со стороны.
Через минуту, подойдя к двери напротив, Уас Ло снова колотил своим костлявым кулаком в ржавую жесть.
Результат оказался тем же.
Никто за дверью не отозвался.
Следующие пол часа процессия, этаж за этажом, обходила безмолвные двери квартир, за которыми казалось, вымерла всякая жизнь. Наконец Уас Ло повернул к стоявшему у лестницы Ппаку свое желтое в свете фонарей лицо, и сухо произнес:
— Попробуйте вы, господин Ппак. Может вам откроют.
Ппак глубоко с видимым огорчением вздохнул, и сказал:
— Кто я такой, что — бы мне беспрекословно подчинялись? Все мы свободные люди, в конце концов.
Тем не менее он приблизился к двери, на облезлой поверхности которой был приклеен исписанный каракулями лист грязной бумаги, и постучав в нее, громко произнес:
— Откройте.
И снова ничего не произошло.
Ппак посмотрел на посла ССМ с усталым выражением в умных глазах и, с показным терпением в голосе, сказал:
— Я же говорил вам, господин посол, что нам никто не откроет. Надо ехать в другой квартал…
Уас Ло в упор смотрел на Ппака и худое, скуластое лицо посла, казалось еще больше осунулось.
— Господин Ппак. Не надо считать меня дурачком. Я намерен пообщаться с этими людьми и я этого добьюсь.
— У вас завидная настойчивость.
Он пожал плечами.
— Прикажите своим людям ломать дверь, — жестко потребовал Уас Ло: — Сейчас же.
— Господин посол, это противоречит нашим законам. Я не уполномочен…
Уас Ло медленно приблизился к Ппаку, обойдя стоявшего на его пути охранника, остановился и заговорил:
— Господин Ппак. Повторять
Ппак минуту, долгую минуту молчал.
Ппак думал.
Ппак что — то решал.
Его лицо казалось неподвижной маской мертвеца. Стронувшись с места, он подошел к двери в углу лестничной площадки и трижды с силой в нее ударив, громко произнес короткие слова:
— Именем директории!
И словно те, кто находился за дверью, ожидая этих его слов, лязгнули засовом и дверь открылась.
В темном проеме, кутаясь в грязный, неопределенного цвета плед, стояла худая, низкорослая женщина, возраст которой, Джил затруднился бы назвать. Серая кожа ее лица была грязна, на подбородке — коротком и остром, вызывающе торчала большая бородавка. Черные глаза женщины — впалые и, не естественно большие, смотрели на гостей со страхом, как у затравленного зверька.
— Почему не открыли сразу? — безо всякого интереса в голосе, спросил ее Ппак.
— Мы не слышали, господин смотрящий! — Выпалила она: — Как услышали, так сразу и открыли. А до этого не слышали. Нет, нет. Не слышали! Это правда!
Ппак повернулся к стоявшему в стороне Уасу Ло, и жестом пригласил его войти в квартиру, сказал:
— Прошу, господа.
Но посол еще не успел сделать и шагу, а трое охранников оттолкнув женщину в глубину квартиры, быстро прошли в прихожую, светя фонарями по сторонам.
Уас Ло вошел за ними. Следом — Ппак, четверо зарян и охранники. Джил шел за Ппаком, глядя в его сутулую, обтянутую плащом, спину.
В квартире стоял тяжелый, сырой смрад. Джил оказался в комнате, освещенной двумя фонарями охранников, где из всей мебели, лежал на полу широкий, такой же грязный как и все вокруг, матрас. Рядом с матрасом, закрывая руками глаза от света, стояли у самой стены двое — мужчина и женщина. Оба они, укутанные в какие — то тряпки, являли собой жалкое и отвратительное зрелище. Кожа на их руках и лицах носила следы заживших недавно не то язв, не то фурункулов. Волосы женщины частично выпали, оголив переднюю часть черепа, руки сильно дрожали, голова дергалась.
Мужчина, по виду был немногим моложе ее, но к нему уже пришел возраст за пятьдесят, а на заросшем седой, жидкой бородой лице, отпечаталось выражение страдания и смирения. Глядя на этих людей, Джил впервые в жизни испытал неприязнь к самому себе от непреодолимого чувства гадливости к стоявшим перед ним людям.
Покорные и молчавшие хозяева жилища, стояли в немом ожидании, как горестные призраки окружающего мира.
Уас Ло, после долгого молчания, открыв рот, уже собирался, что — то сказать, но женщина, вдруг встрепенувшись, заговорила быстро и отрывисто, при этом взгляд ее глаз не отрывался от лица Ппака: