Звезда Парижа
Шрифт:
Как будто отвечая на ее просьбу, из глубины памяти начали всплывать дорогие образы. Вот бабушка в день приезда в Марфино после смерти отца обнимает сразу всех внучек, вот гуляет с девочками в саду, рассказывая о своих любимых розах, вот она целует Елену, прося не сердиться на Лисичку, стащившую любимое голубое платье сестры.
Бабушка любила внучек, каждой она приходила на помощь, угадывая, в чем нуждается девочка: помогала маленькой Ольге, которая хотела рисовать не хуже старших, тайком от сестер заканчивая с ней рисунки, пока девочка не научилась рисовать, а с тонкой и меланхоличной Лизой она подолгу сидела, о чем-то разговаривая и держа ее руки в своих, пока на бледном личике девочки не появлялась улыбка и она не начинала светиться радостью.
Шум открывающейся двери потревожил княжну, она отступила от портрета и, повернувшись к двери, увидела Машу.
– Барышня, я вас ищу, Павла сказала, что обед готов, куда его нести, в спальню?
– Нет, неси его в матушкину гостиную, - велела Елена и, выйдя из спальни родителей, открыла соседнюю дверь.
В этой комнате был чайный столик, за которым вполне могли расположиться три человека, и девушка второй день обедала в этой прелестной гостиной. Здесь все было так же, как шесть лет назад. Уютная небольшая комната с резными деревянными панелями на стенах, с большим обюссонским ковром нежного абрикосового цвета была обставлена изящной французской мебелью розового дерева с инкрустациями. Это было царство матушки, здесь все напоминало о ней: миниатюрные портреты всех детей Черкасских стояли на бюро, портрет родителей княгини Ольги, висевший над диваном, был окружен акварельными портретами четырех ее сестер. А над камином висел большой портрет самой Ольги Петровны, написанный по заказу князя Николая в Австрии в имении его сестры графини Штройберг, куда родители заезжали во время своего свадебного путешествия. Матушка была изображена сидящей в белом кружевном платье на скамейке около пруда рядом со своей невесткой Елизаветой.
Три окна комнаты образовывали эркер, где стояла уютная оттоманка, и уставшая Елена прилегла на нее, подложив под спину и голову подушки. Девушка уже забыла, какой красивый вид открывается из этих окон. Летом под окном бушевали яркими красками знаменитые цветники Марфино, террасами спускающиеся к пруду, сейчас цветов уже не было, но по-прежнему в гладкой воде пруда отражался дом, и казалось непонятным, где земля, а где - небо. Маша отвлекла княжну, принеся обед, но в это время по подъездной аллее зацокали копыта, французы возвращались сегодня в имение слишком рано.
– Что-то они сегодня рано, - забеспокоилась Елена, - Маша, сходи вниз, постарайся узнать, в чем дело.
Но Маша не успела выйти, как, постучав в дверь, в комнату вошел Арман.
– Добрый день, Элен. Как вы себя сегодня чувствуете?
– поинтересовался полковник, его красивое лицо было озабоченным, и княжна сразу поняла, что что-то случилось.
– Спасибо, я думаю, что уже здорова. А что случилось, вы чем-то озабочены?
– Да, завтра на рассвете мы выступаем, армия уже вышла на западное направление, наши задачи здесь выполнены, - Арман помолчал и добавил: - Но я не могу оставить вас тут одну, совершенно без помощи. Москва сожжена, почтовое сообщение не работает, вам некуда ехать, а здесь ваш дядя найдет вас сразу же после нашего отъезда.
– Не нужно так за меня беспокоиться, давайте лучше вместе пообедаем, - предложила Елена.
Она кивнула Маше и велела принести еще один прибор и еду для полковника. Арман молча ходил по комнате, лицо его было мрачнее тучи. Наконец, на что-то решившись, он подошел к девушке, сидевшей на оттоманке в эркере.
– Дорогая Элен, я вижу только один выход, позволяющий сохранить вашу жизнь: выходите за меня замуж. Я обещаю, что брак останется формальным, а когда вы достигнете возраста, необходимого для получения вашего наследства, я расторгну брак, как неосуществленный, и вы будете свободны.
– Он тревожно вглядывался в лицо пораженной девушки, но продолжил.
– Если до этого времени я погибну, что совсем не исключено, вы унаследуете и мое состояние, а на это у меня есть свои причины. Я не говорил вам, что у меня остался в живых единственный кузен, сын моей тетки, барон де Виларден. Он сейчас в Англии
Маркиз подошел к девушке и взял ее за руку. Елена молчала, глядя в пол.
– Я ведь вам не противен, мне кажется, мы даже подружились, я не буду принуждать вас ни к чему в семейной жизни. Станьте моей женой, прошу вас.
Он опустился перед девушкой на одно колено и поцеловал ей руку.
– Я не могу, - тихо сказала Елена, ее сердце разрывалось от жалости к этому прекрасному благородному человеку, - я помолвлена.
– Вы мне не говорили об этом, а как же ваш жених допустил ту ситуацию, в которую вы попали?
– Он воюет, - пояснила Елена, решив не вдаваться в подробности. Чем меньше Арман будет знать об Александре, тем лучше.
– Значит ситуация остается безвыходной, - констатировал маркиз. Он отошел от девушки и начал снова ходить по комнате, меряя ее шагами.
– Я могу увезти вас с собой, но ваша репутация будет навеки погублена, и вы можете потерять жениха. Скажите, у вас действительно нет никаких родственников, хотя бы дальних, которые имеют влияние и смогут вас защитить от вашего дяди?
– У меня в живых остались только тетки, но они замужем в провинции, у них большие семьи, и я не знаю, станут ли их мужья ссориться с князем Василием из-за меня.
Елена совсем не помнила своих теток, и если бы не портреты на стене этой комнаты, даже не представляла бы, как они выглядят.
– Это ваша матушка со своей сестрой?
– заинтересовался Арман, подойдя к портрету, висящему над камином.
– Нет, это она с сестрой батюшки, графиней Штройберг, в ее имении в Австрии.
– Так у вас есть тетка в Австрии?
– изумился маркиз и укоризненно посмотрел на Елену.
– И вы ничего мне не сказали! Она жива?
– Да, но я никогда ее не видела, поэтому забыла о ней. Тетя Елизавета живет в Вене, у нее дом около императорского дворца Хофбург, графиня Апраксина постоянно получает от нее письма.
– Вот и отлично, вам нужно ехать в Вену, а письмо императору Александру можно переправить через посольство по дипломатической почте. Там вы дождетесь конца войны, а потом ваша тетя поможет вам отстоять ваши права при получении наследства. Я довезу вас до Вены. Это единственный выход. Вы согласны?
– спросил Арман.
Он ждал ответа, глядя на девушку, в его глазах была такая печаль, что она не смогла ему отказать. Елена понимала, что полковник прав, без его помощи она, скорее всего, не доживет до двадцати одного года, дядя постарается этого не допустить. Она вспомнила, как просила у бабушки подать ей знак, и поняла, что получила ответ на свою просьбу. Портрет привел ее к портрету. Девушка приняла это и решила:
– Я согласна, на рассвете я буду готова.
Арман попрощался и ушел, оставив Елену собираться. Она позвала Машу, под большим секретом сказала ей, что они уезжают в Австрию к тете Елизавете, и велела взять только самое необходимое. Княжна попрощалась с Иваном Ильичем и, предупредив, что французский полковник хочет забрать ее с собой, попросила заложить для нее утром карету с тройкой лошадей. На рассвете карета ждала ее у крыльца. Елена взяла только два саквояжа и зимнюю одежду для себя и Маши. Полк построился. Арман поместил карету между вторым и третьим эскадронами, дал сигнал трогать, и французские егеря навсегда покинули Марфино. Командир полка выполнил свое обещание - усадьба не пострадала, но он увез с собой самое главное сокровище Марфино, и бедный Иван Ильич, глядя вслед уходящим французам, спрашивал себя, что он теперь скажет хозяевам.