Звезда Парижа
Шрифт:
– Конечно, дорогая. Благодаря тебе у нас будет деловой обед, - пошутила герцогиня и пригласила подруг в столовую, - только не начинай переговоры, пока не подадут сыры, а то ростбиф остынет.
– Клянусь, не скажу не слова, - пообещала графиня, но слова не сдержала, потому что нетерпеливая Елена засыпала ее вопросами, как только развернула салфетку.
– Ну ладно, слушай. Князь предлагает тебе сделку: ты уступаешь ему спорный участок земли около замка Валансе за символические деньги, чтобы только не было подозрений, а он передает тебе несколько писем барона де Вилардена из Англии и все его доносы на родственников. Но дядя ставит одно очень важное условие: ты можешь показать эти документы только в том случае, если
– Я согласна!
– воскликнула Елена.
– Нет, так нельзя, ты не должна сразу соглашаться. Сначала ты должна затребовать с него план того участка, который ему нужен, и сказать, что будешь думать, пошлешь туда поверенного все проверить, и только после этого согласишься. Дядя должен изнывать от желания получить эту землю, иначе будет считать, что переплатил. Так и с мужчинами: когда ты кого-то хочешь, доведи его до белого каления своими отказами, а потом скажи «да», вот тогда это - триумф, а самое главное - его любви хватит надолго.
– Интересно, Доротея, где в девятнадцать лет ты набралась столько мудрости?
– удивилась Аглая, - ты рассуждаешь, как опытная женщина.
– Дорогая, я дочь герцогини Курляндской, самой знаменитой женщины Европы. С детства я наблюдала череду любовников матери, и очень многому у нее научилась. Кстати, у меня не только ее имя, но я и внешне - ее полная копия, поэтому мой папочка обожал меня, оставив мне огромное наследство, несмотря на то, что не был уверен в том, что я действительно его дочь.
– Доротея пожала плечами и философски заметила: - Впрочем, он не мог быть уверен, что является отцом и остальных моих сестер, но все равно, матушку он боготворил и нас всех любил и признавал своими.
– Да, и при дворе Марии-Антуанетты таких случаев было предостаточно, я прекрасно помню слухи, ходившие о знатнейших семьях Франции в то время, - вспомнила Аглая, - тогда считалось, что ребенок принадлежит мужу, а не тому, кто его зачал.
– И сейчас ничего не изменилось. Я читала бумаги в кабинете дяди, относящиеся к русскому двору. Он тогда был министром внешних сношений, и это были донесения его агентов. Так эти агенты сообщали, что обе дочери, которых родила императрица Елизавета Алексеевна, не от мужа. Первая - от князя Адама Чарторижского, лучшего друга императора Александра, а вторая - от кавалергарда по фамилии Охотников, охранявшего ее покои. А сам Александр имеет детей от Марии Нарышкиной, но они носят фамилию мужа дамы. В Вене - то же самое, в немецких княжествах - вообще Бог знает что творится, поэтому остается единственный путь: если муж признает ребенка своим, значит и все остальные должны это сделать.
Елена, затаив дыхание, следила за рассказом графини. Доротея даже не знала, ответы на какие мучительные для молодой женщины вопросы она дает. Но чтобы не привлекать внимание подруг, молодая женщина перевела разговор на предложение Талейрана, попросив Дортею изложить в качестве ответа маркизы де Сент-Этьен то, что она сама раньше предложила.
Проводив графиню, Елена и Аглая поехали на улицу Гренель - знакомиться с новым домом. Он находился всего в получасе езды от дома маршала Нея, что очень обрадовало герцогиню. Величественный особняк из темно-серого камня отличался от переделанных в последние годы в модном стиле ампир домов строгостью и изяществом линий. Полукруглое мраморное крыльцо, высокие острые крыши двух флигелей, красивая башенка на центральном фасаде - все напоминало о вековой истории, но было бережно сохранено.
На крыльце их поджидал месье Трике, предупредительно открывший перед дамами дверь.
– Добро пожаловать, надеюсь, ваш переезд вновь принесет счастье этому дому!
– воскликнул поверенный, пропуская дам в широкий вестибюль с розовато-бежевыми мраморными полуколоннами и таким
Широкая лестница двумя маршами поднималась на второй этаж, где балконом сходилась перед дверями огромного бального зала, к которому с двух сторон примыкали большая столовая и симметричная ей гостиная. Спальни были расположены в боковых флигелях, что делало их относительно уединенными. На первом этаже они увидели библиотеку, кабинет, гостиную, маленькую столовую и музыкальный салон, где кроме рояля на постаменте стояла старинная арфа, а в шкафах розового дерева лежали скрипки и альты.
Мебель в некоторых комнатах была старинной, а в других - явно новой, красного дерева с многочисленными украшениями из золоченой бронзы. Но везде обивка стен, гобелены, шторы, ковры - все было подобрано с безусловным вкусом.
– Маркиз пытался отыскать мебель и картины, которые здесь были раньше. Кое-что ему удалось найти - старые слуги рассказали, кто и что куда увозил. На чердаке нашли коллекцию музыкальных инструментов деда маркиза и арфу его матушки. Когда грабили дом, музыкальные инструменты, видимо, никому не приглянулись, а потом верные слуги спрятали их на чердаке вместе с портретами, которые тоже никто не взял.
– Рассказывал месье Трике, с гордостью показывая роскошное убранство дома, как будто он сам восстановил его.
– Здесь всем руководит дворецкий, он ждет ваше сиятельство вместе с прислугой в бальном зале. Угодно ли вам пройти туда?
Елена и мадам Ней прошли в большой зал, где познакомились с прислугой. Кроме дворецкого, еще не старого солидного человека по имени Пьер Жоно, в доме было три горничных, кухарка, мальчик-поваренок, садовник, кучер, конюх и прачка. Елена поблагодарила всех за хорошее содержание дома и попросила дальше продолжать их работу.
На следующий день она вместе с Машей переехала в свой новый дом. Еще за две недели месье Трике, как и обещал, передал ей контроль над счетами в банках, познакомил с управляющими поместий из Бургундии и свозил во дворец де Сент-Этьенов в Фонтенбло, расположенный в двадцати минутах ходьбы от дворца императора. Действительно, Арман успел его отреставрировать, но обставить так и не успел. Елена и поверенный также вместе съездили посмотреть дом с садом в пригороде Парижа, полученный ею от императора. Это оказался небольшой двухэтажный особняк, очень милый и, на удивление, не разграбленный. Старинная мебель требовала только хорошей чистки, даже медные кастрюли на кухне и фарфоровые тарелки в шкафах были целы. К дому примыкал большой запущенный фруктовый сад, обнесенный высокой каменной стеной.
– Дело, видно, в этой стене и преданных слугах, забивших окна досками, чтобы придать дому нежилой вид, - объяснил месье Трике.
– Дочь супружеской пары, спасшей дом, живет по соседству, если вы хотите, ее можно нанять. На такой маленький дом одной служанки вполне хватит.
Елена согласилась, и они наняли мадам Роже, милую опрятную женщину, чтобы привести дом в порядок и следить за ним. Оставив ей денег на то, чтобы пригласить садовника и восстановить сад, они вернулись в Париж.
– Мадам маркиза, завтра я вместе с помощником выезжаю в провинцию. Если я вам буду срочно нужен, в моей конторе будут знать, где меня найти, и я приеду насколько возможно быстро.
Елена попрощалась с поверенным и вернулась на улицу Гренель. Нужно было начинать привыкать к новой жизни.
Через неделю после приема у императрицы Жозефины маркиза де Сент-Этьен была официально представлена императрице Марии-Луизе в Тюильри. Появившаяся уверенность в себе позволила Елене держаться свободно и не волноваться, за что она получила дополнительную похвалу от Аглаи.
– Выглядишь ты великолепно, осанка у тебя как у королевы, а своей невозмутимостью ты скоро догонишь Талейрана. Я тобой горжусь, - сообщила Аглая и с удовольствием последний раз оглядела свою протеже, стоя перед дверями тронного зала.