Звезда сироты
Шрифт:
– Это трудно объяснить, – лениво ответил Пушок.
Флинкс поколебался и огласил неожиданную мысль:
– Пушок, сколько времени ваш народ играл в игру копания системы пещер?
– Сколько времени?
– Сколько ваших дней?
– Дней. – Пушок решил, что настало время справиться у других. Он позвал Голубого, а с Голубым подошла и Ням. К ним присоединилась Мягкогладкая, и на короткий миг возник, чтобы добавить свое замечание, Можетитак.
В конечном итоге Пушок повернулся обратно к Флинксу, называя с уверенностью цифру. Большую
– Вы уверены в своем исчислении? – медленно спросил, наконец, Флинкс.
Пушок ответил утвердительно:
– Число верно. Научились системе счета на руднике.
Силзензюзекс вопросительно глядела на Флинкса, когда тот отвернулся, снова прислонился к стене и уставился на темный холодный потолок. Она спросила, прежде чем разжечь костер: – Сколько?
Возникла долгая пауза, прежде чем он, казалось, вернулся издалека и взглянул на нее:
– Судя по тому, что говорит Пушок, они играли в эту игру с копанием взаимосвязанных туннелей чуть меньше четырнадцати тысяч земных лет. Должно быть, этот сектор континента пронизан ими как голландский сыр. И к тому же невозможно сказать, насколько глубоко они тянутся.
– Что такое сыр? – поинтересовалась Ням.
– Что такое голландский? – вопросил Голубой.
– Насколько далеко находится глубоко? – хотел знать Пушок.
Флинкс ответил новым вопросом:
– Сколько еще предполагается копать, прежде чем эта схема будет закончена, Пушок?
Уйюрриец помолчал, ум его деловито работал.
– Не слишком долго. Еще двенадцать тысяч ваших лет.
– Плюс-минус несколько сот, – тупо сглотнул Флинкс.
Но Пушок укоряюще поглядел на него:
– Нет… точно.
Огромные бесхитростные глаза уставились в глаза Флинкса.
– И что же должно случиться, когда эта схема будет завершена, когда игра будет окончена?
– Две вещи, – любезно объяснил Пушок. – Мы определенным образом приблизимся к теплу и начнем искать новую игру.
– Ясно, – пробормотал про себя Флинкс. – А Руденуаман считала этот народ первобытным, потому что он проводит все свое время копая пещеры.
Силзензюзекс не двигалась, забыв о костре. Лицо ее стало маской неуверенности:
– Но как может копание нескольких пещер изменить орбиту планеты?
– Нескольких пещер? Не знаю, Сил, – тихо пробормотал он. – Сомневаюсь, знает ли кто-нибудь вообще. Может быть завершенная схема произведет достаточно крупное изменение в коре планеты, чтобы создать катастрофическую складку, которой хватит для сжатия в нужный момент нужного объема пространства. Если бы я побольше знал математику катастроф – и если бы мы могли воспользоваться самым большим компьютером Церкви, – я мог бы это проверить.
Или, может быть, туннелям предназначено черпать энергию планетного ядра, или комбинация этого и складки… Чтобы ответить на это, нам нужно несколько блестящих математиков и физиков.
Силзензюзекс осторожно посмотрела на Пушка:
– Ты можешь объяснить, Пушок, что предположительно произойдет, и как?
Грузный урсиноид траурно посмотрел на нее, простая задача при этих выразительных глазах:
– Печально, но для этого нет понятий.
Затем в пещере стало тихо, пока, оживая, не закашлял костер. Сразу появилось несколько язычков пламени, и через несколько секунд костер с энтузиазмом пылал. Силзензюзекс ответила длинным тихим свистящим вздохом и устроилась поблизости от уютного жара.
– Тепло! – издала удивленный возглас Ням.
Голубой сунул лапу поближе к пламени и поспешно отдернул ее:
– Очень тепло, – подтвердил он.
– Мы можем научить вас, черт, мы уже научили вас как развести сколько угодно костров вроде этого. Я не говорю, что вам следует бросить свою игру, но если вы заинтересованы, мы с Силзензюзекс можем показать вам, как гарантировать тепло во время вашего афелия намного раньше, чем через двенадцать тысяч лет.
– Так легче, – допустил Пушок, показывая на костер.
– И забавно, – добавила Ням.
– Слушай, Пушок, – энергично начал Флинкс, – почему ваш народ так долго и тяжко работает для холодных умов и других в руднике?
– Ради ягод и орехов, которые они приносят нам из далеких мест, – сообщила Мягкогладкая из маленькой ниши, вырезанной в стене пещеры.
– Из далеких мест, – закончил Голубой.
– Почему бы не отправиться туда и не добыть их самим?
– Слишком далеко, – объяснил Пушок, – и слишком трудно, как говорит Можетитак.
Флинкс отделился от стены, заговорив самым серьезным тоном:
– Неужели ты не понимаешь, Пушок? Я пытаюсь показать вам, что люди с рудника вас эксплуатируют. Они дают вам работать сколько угодно, с огромной прибылью для себя, а в обмен платят вам ровно столько орехов и ягод, чтобы вы продолжали работать на них.
– Что такое прибыль? – спросила Ням.
– Что такое платить? – хотел знать Голубой.
Флинкс начал было отвечать, а затем сообразил, что у него нет времени. Во всяком случае, для объяснения современной экономики, соотношения работы с производимыми ценностями и сотни других концепций, которые пришлось бы подробно растолковывать, прежде чем он мог бы объяснить этому народу два простых понятия.
Снова прислонившись к стене, он уставился на вход в пещеру, проглядывавший за мерцанием костра. Пригоршня незнакомых звезд поднялась над кольцом гор, опоясывавшим противоположную сторону озера. Углубившись в размышления, он простоял не один час, в то время как хозяева расслабились в вежливом молчании и ждали, когда он вновь заговорит. Они признали его озабоченность и сосредоточенность и держались на почтительном расстоянии от его мыслей.
Один раз он помог Силзензюзекс наложить на ее сломанное сочленение шину из куска дерева покрепче, а затем вернулся на свое место к своим мыслям. Через некоторое время эти звезды сменились другими, а потом, в свою очередь, скрылись и они.