Звезда Тухачевского
Шрифт:
4
Когда Тухачевский, выполняя приказ главкома, в конце июня прибыл на станцию Инза, чтобы вступить в командование Первой армией, он был ошеломлен и обескуражен. Армия фактически не имела штаба. Впрочем, формально некий штаб существовал, но в нем числилось всего пять человек, причем с весьма странными, редкими фамилиями: начальник штаба Шимупич, начальник оперативного отдела Шабич, комиссар штаба Мазо, начальник снабжения Штейнгауз и казначей Разумов. С первой же встречи со штабистами Тухачевский понял, что этот так называемый штаб не имеет никакого понятия даже о боевом составе армии и управляет не столько войсками, сколько собой. В отрядах, не сведенных ни в полки,
Тухачевский понял, что с такой армией не то что наступать — но и оборону-то держать трудно, а то и вовсе ничего иного не остается, как сдаться на милость победителя.
Выслушав доклад начальника штаба, Тухачевский не стал никого распекать, напротив, принудил себя весело улыбнуться:
— Ну что же, положение у нас — лучшего не придумаешь. Главное — в армии есть казначей. Остальное приложится.
Штабисты недоуменно переглянулись между собой: этот мальчишка, объявивший себя командармом, которому даже их бывший начальник Харченко не соизволил сдать дела, еще пытается шутить! Впрочем, что с него взять, с этого выскочки? Окунется в жизнь, хлебнет лиха — волком взвоет, по-другому запоет!
— Главное — не унывать! — Тухачевский моментально среагировал на настроение штабистов. — Что касается казначея, то я вовсе не шучу — без финансов нам не прожить. — Он помолчал и вновь заговорил — уже серьезно и властно: — Приказываю: в кратчайший срок все имеющиеся отряды свести в три стрелковые дивизии. — Он внимательно рассмотрел штабную карту. — Назовем их в соответствии с местами дислокации: Пензенская, Инзенская и Симбирская. Кого можно поставить во главе этих дивизий?
— Наиболее опытные у нас Богоявленский, Иванов и Лацис, — не очень уверенно отозвался коренастый мрачный Шимупич.
— Что ж, пока доверюсь вашему мнению, — согласился Тухачевский. — Проверим их на деле — ближайшие бои покажут, насколько мы были правы в своем выборе.
И командарм тут же подписал приказ: начальником Пензенской дивизии был назначен Богоявленский, Инзенской — Лацис и Симбирской — Иванов.
— Вот вы приказали сводить отряды, а как их сводить, если они того не пожелают? — задал вопрос начальник оперативного отдела. — Они никого над собой признавать не хотят!
— Как это не пожелают? Что значит — не хотят признавать? За невыполнение приказа — под трибунал! — резко отреагировал Тухачевский.
— Да у нас еще и трибуналов нет, — ответил Шабич. — А иного командира отряда отсюда и не достать.
— Что-то я вас не понимаю, — удивился Тухачевский.
— А что тут понимать, товарищ командарм? Вот вам конкретный пример. Отряд тут есть у нас из ковровских рабочих. Так их командир командует аж из Москвы.
— Из Москвы?
— Так точно. Он там для отряда пробивает и оружие, и боеприпасы, и продовольствие. Как чрезвычайный и полномочный посол. А тут, на месте, его заместитель и комиссар делами ворочают. Им приказываешь одно, а они в ответ: доложим своему командиру, без его указаний не имеем права. И ждут из Москвы телеграммы: выполнять или не выполнять. Не отряд, а норовистый конь! И таких фокусников немало.
— А как вы отдавали приказы? Письменно или устно? — все более удивляясь, спросил Тухачевский.
— В основном устно. Письменные приказы посылать не было никакого смысла. Не дай Бог, если приказ подпишет бывший офицер — это для них не приказ, а бумага, извините, для подтирки задницы. Вызовешь заместителя командира отряда — он в штаб если и явится, то с такой охраной, будто не к своим едет, а к белякам. Понравится приказ — его «братва» идет в бой как на праздник, воюет так, что хоть каждому на грудь орден вешай. Расколошматят белых, а потом две недели сидят в каком-нибудь селе, победу отмечают, благо, что самогона — пей не хочу. А мы и не знаем, что там с отрядом, — молчит, как немой. А призовешь к порядку — ответ один: отряд, мол, устанавливал Советскую власть. А уж если приказ не по нутру — хоть весь отряд к стенке ставь — ни за какие пироги не станут выполнять.
— Всей этой вакханалии мы положим конец! — запальчиво воскликнул Тухачевский, вспомнив наказ Троцкого о необходимости децимации. — И на таких анархистов найдем управу. Никаких уговоров! Никакого слюнтяйства! За невыполнение приказа — расстрел!
— Так мы пол-армии перестреляем, товарищ командарм, — осторожно промолвил Шабич.
— Зато оставшиеся пол-армии будут выполнять наши приказы беспрекословно, точно и в срок. — Тухачевский твердо стоял на своем. — Иначе нам с этой вольницей не совладать. Думаю, что одного-двух показательных расстрелов будет вполне достаточно, чтобы убедить всех остальных командиров: с приказами шутки плохи!
Штабисты слушали молча, насупленно: кажется, вольнице и в самом деле придет конец, наступает пора, когда за все придется отвечать головой.
— Тотчас же выезжаем в войска, — продолжал Тухачевский. — В каждой дивизии немедленно сформировать штабы, иначе ни о каком управлении войсками не может быть и речи.
— А из кого прикажете их формировать, товарищ командарм? — тут же последовал язвительный вопрос. — Из рядовых бойцов? У нас даже писарей не хватает, не то что опытных командиров.
— А бывшие офицеры? — осведомился Тухачевский.
— Их у нас всего четверо, — ответил худосочный, словно только что прибыл из голодного края, комиссар Мазо. — Да и они, того и гляди, к белякам переметнутся.
Тухачевский густо покраснел. Выходит, и ему, бывшему офицеру, а теперь командарму, эти люди тоже не доверяют? А можно ли успешно командовать, не пользуясь полным доверием подчиненных?
— Военных специалистов надо использовать на полную мощность, — преодолевая смущение, уверенно сказал Тухачевский. — Таково требование Ленина. — Он счел необходимым подкрепить свои слова именем вождя. — Среди офицеров старой русской армии немало патриотов, которые сознательно встанут под наши знамена. Не все же убегут? Я вот перед вами — тоже бывший офицер. Выходит, приняв командование армией, непременно сдам ее белякам?
И, пристально оглядев сидевших перед ним штабистов, по их недоверчивым глазам понял: «А кто тебя знает? Может, и переметнешься, такое уже не раз бывало…»
— В ближайшие дни мы объявим о мобилизации бывших офицеров, — все с той же уверенностью продолжал Тухачевский. — Без них нам не обойтись, армию не создать, побед на поле боя не одержать. Завтра я выезжаю в Симбирск, там проведу мобилизацию, затем отправлюсь в Пензу с той же задачей. А вы незамедлительно сводите отряды в дивизии, приводите их в надлежащий порядок, проверьте их техническую вооруженность. Постарайтесь внушить людям, что «теплушечная война» — позор для красноармейца, и не просто позор, а гибель для революции. Мобилизуйте все силы коммунистов.