Шрифт:
Глава первая. Memento mori
– Закуришь? – сказал Веник, протягивая мне пачку беломора. Я отрицательно покачал головой. Меня и так слегка мутило. Веник пожал плечами и кинул пачку на тумбочку между кроватями. Мол, если передумаешь, знаешь, где взять. Чиркнул спичкой, затянулся.
Комната отдыха в морге с прошлого раза никак не изменилась. Две кровати, тумбочка, мурлычущий на подоконнике радиоприемник, шкаф. Побитый жизнью линолеум с прибитыми гвоздиками заплатками. Литровая банка с остатками чая. Пепельница.
Веник сидел напротив меня и молча курил. На его левой руке широкие
– Ну чего ты так распереживался? – спросил он наконец. – Это же не та девушка, верно?
– Не та, – покачал головой я. Желудок снова скакнул вверх. Опять захотелось вскочить и скачками нестись к туалету. – Да черт его знает… Вроде видел уже трупы, не должен был вот так… Но девушка. Молодая совсем… Фу, нет, давай о чем-нибудь другом лучше поговорим. Что-то не хочу даже думать, что там у нее произошло, перед тем, как…
– Давай, – легко согласился Веник. – Ты что так долго ехал? По телефону такой торопливый был, я думал, ты в девять, как штык, заявишься.
– А, это… – я криво усмехнулся. – Да, понимаешь, я уже побежал к выходу, смотрю, дверь хозяйки открыта, а сама хозяйка сидит в полнейшей прострации. Глаза дикие. Где я? Кто я? Убежать с такой ситуации я как-то не мог.
– Белочка? – с пониманием покивал Веник.
– Неа, – я помотал головой. – Ни малейшего намека. Дамочка идейная и непьющая. В общем, я присел рядом, взялся осторожно так ее пытаться разговорить. Ну, всегда было интересно, что там в голове у тех, кто с ума сходит. Я их много повидал за пару месяцев, пока с Феликсом твоим статьи писал…
– О, кстати, как у него дела? – оживился Веник. – Я давно его что-то не видел… С тараканами-то он справился?
– Ах, если бы, – хохотнул я. – Сейчас он уверовал в чудодейственное свойство борной кислоты, извел штук тридцать яичных желтков на приманки, и везде по дому эти «конфеты» раскидал. Но, кажется, его тараканы не оценили подношение. Как ходили по головам, так и ходят.
– Ой, я же тебя перебил! – спохватился Веник и затушил окурок беломорины. – Что там с хозяйкой-то было? Бригаду вызвал?
– Неа, – я снова помотал головой. – Короче, я с ней рядом присел, завел разговор, а она на меня посмотрела и говорит: «В кино вашем я сниматься не буду!» Строго так, как будто училка отчитывает.
– Все еще похоже на белочку, – сказал Веник.
На самом деле, мне показалось, что я как раз застал момент, когда в голову Дарьи Ивановны подселяется другая личность. Потому что в целом-то она как раз не выглядела сумасшедшей. Речь осталась связной, выражение лица – осмысленным. Вот только явление это было очень коротким. Уже через минут сорок прежняя личность вернулась на место. И мне пришлось отпаивать ее чаем, успокаивать и клясться в том, что никакую бригаду я вызывать не буду. Но Венику я рассказал совсем другую историю, конечно. Просто на ходу выдумал про это кино, банку с пудрой и пропавшую сумочку.
Он поржал, но потом вдруг вспомнил, что ему же срочно надо еще целых шесть тел приводить в порядок. Бросил меня в комнате и убежал, напевая себе под нос какой-то зарубежный шлягер. Знакомый,
Радиоприемник заиграл приятный мотивчик. После полуночи всесоюзное радио баловало тех, кто не спит, неплохой музыкальной подборкой. Я уж даже было понадеялся, что концерт будет подольше, спать мне все равно сейчас не хотелось. Но тут музчка смолкла, и вступил нежный голос дикторши.
– Уважаемые радиослушатели! Первая программа всесоюзного радио заканчивает свою работу. Мы расстаемся с вами. Спокойной ночи.
Музыка поиграла еще с минуту, и приемник замолк. Я вытянулся на кровати, закинув ноги на спинку. А может, эта сегодняшняя сцена с Дарьей вообще не имела ничего общего с моим случаем. Просто со мной произошло что-то, из ряда вон выходящее, и теперь я пытаюсь всячески найти вокруг себя похожие случаи. И вроде бы вот только что казалось, что на весь реальный мир доказанных случаев диссоциативной фуги раз, два – и обчелся, а вокруг меня что-то сплошные переселенцы во времени.
Хотя это нормально. Это как с машинами. Помнится, во времена оны я задумался о том, о каком бы автомобиле мне помечтать, чтобы замотивировать себя больше зарабатывать, и пришелся мне по душе «Фольксваген-Туарег». В частности потому что машина казалась мне редкой. Мол, почти нет таких на улицах, вот он я какой особенный буду. И ровно с этого момента мне на дорогах начали попадаться одни сплошные туареги. Будто все богатые люди Новокиневска сговорились и купили каждый по туарегу. И начали нарезать вокруг меня круги, чтобы почаще попадаться мне на глаза и бесить. Потому что разъездились тут на моем туареге…
На самом деле, у этого когнитивного феномена даже название какое-то есть. Читал про него статью когда-то давно. Но ни названия, ни автора, разумеется, не запомнил.
Я проснулся от того, что Веник тряс меня за плечо. Несколько секунд я даже помнил, что именно мне приснилось. Что-то про Аню, которая уезжала от меня на желтом почему-то туареге, а я пытался ее догонять верхом на осле, который никуда не хотел идти, а хотел смотреть на большущее световое табло, на котором лопались мыльные пузыри розового цвета.
– Жаныч, давай подъем! – скомандовал Веник. – Давай в темпе умывайся и улепетывай, как тать.
– Уже утро? – спросил я, протирая глаза.
– Половина седьмого, – ответил Веник.
– Надо же, радио не услышал, – я сел на кровати и спустил ноги на пол. – Слушай, ты же вечером будешь в «Петушке»?
Рабочий день сегодня был сумбурный. Сначала на селекторе поругались плановый отдел со сборочным цехом, потом с Эдиком случился… гм… инцидент. Он пошел устраивать опрос, и его вид не понравился суровому дядьке предпенсионного возраста, и он полез в драку. Их довольно быстро растащили, но в редакцию Эдик вернулся в разбитым носом и губой. И злой, разумеется. Потом Семен попытался меня склонить к участию в заводском чемпионате по настольному теннису. С одной стороны, мне не хотелось расстраивать хорошего человека Семена, с другой – в пинг-понг я играть ну вообще не умею. Реально два раза в жизни ракетку держал. Хотя, может Иван умеет? Он ведь в СССР вырос, значит у него было не так много занятий для свободного времени. А настольный теннис тут любят. Столы стоят чуть ли не в каждой уважающей себя конторе…