Звезда
Шрифт:
– А я вот дома сегодня поработаю. Юра мне должен скоро документы подвезти.
Минут через двадцать к нам и правда заехал дядя Юра и всучил отцу какие-то папки. Они перекинулись парой фраз, и дядя Юра заторопился по делам.
– Иваныч, подкинь моего охламона до школы, если тебе по пути. А то он, гляжу, и не торопится, – попросил отец.
– Какой разговор, Сан Саныч. Пошли, Олежка. Доставлю в лучшем виде.
Я, понятно, не возражал. Хотя до школы всего минут десять быстрой ходьбы, но прокатиться на отцовском мерине в любом случае приятнее. На самом деле мерседес был не его личный. Говоря по правде, у отца и прав-то никогда
Дядя Юра подвёз меня к воротам школы, и оказалось, что не я один решил прогулять биологию. У входа топтался Мальцев со своей свитой.
Первой меня заметила Голубевская. До меня донеслось: «Звезда…» Или послышалось?
Затем все как по команде повернулись в мою сторону. Девчонки пялились оценивающе, Мальцев – я бы сказал, заинтересованно. Сачков явно беспокоился. Яковлев неумело скрывал недовольство, хотя что нам делить? Или, может, он за тот замес в уборной зуб на меня имеет? И только у Виляева эмоций – ноль. По затуманенному взгляду казалось, что он вообще в прострации. Замечтался. А может, он под кайфом? Вообще-то, он регулярно «витает в облаках». И говорит, как кота за хвост тянет. А с другой стороны, время не особенно подходящее для подобных занятий. Понедельник, восемь утра… Да и потом, с кем? Попервости, насколько я знаю, отрываются в компании или хотя бы дуэтом. Это уж потом торчкам всё равно, как, когда и где, лишь бы… И тут случилось неожиданное. Пока я гонял мысли по поводу Виляева, Мальцев вдруг шагнул вперёд и протянул руку. Даже подобие улыбки выдавил. Не то чтобы я горел желанием с ним здороваться, но и причин игнорировать тоже не нашлось. Да и на рожон лишний раз лезть не хотелось.
– Отец? – спросил Мальцев, кивнув в сторону стоянки, откуда минуту назад газанул дядя Юра.
– Водитель отца.
– А-а, – протянул он с понимающе.
– А кто у нас отец? – вклинилась Потанина.
– Решетников Александр Александрович. Или тебе ещё биографию рассказать?
Потанина хихикнула, будто не заметила, что я не слишком-то вежлив.
– Потом расскажешь. А работает-то кем?
– Ну, допустим, директором.
– А где?
Вот привязалась!
– В Ростелекоме.
– Верка, что пристала к человеку? – подала голос Голубевская. – Прямо допрос устроила. И вообще, я уже замёрзла, пойдёмте в школу.
Голубевская демонстративно поёжилась, но тут же расправила плечи и горделиво прошествовала к дверям. Я двинулся за ней, следом потянулись и остальные.
– Что, тоже решил забить на биологию? – бросил мне в спину Мальцев.
– Да что я там забыл!
– И правильно, – одобрил он.
В вестибюле было пусто, даже охранник куда-то делся со своего поста. Мне без разницы, конечно, пусть бы он вообще не появлялся, только зачем мы каждый месяц по двести рублей сдаём на охрану? Да и какой из него охранник? Доходяга глубоко пенсионного возраста. Я бы его одной левой вместе со стулом вынес.
Мы прошли в гардероб. Окошко оказалось закрытым. Сачков постучал – тишина. Постучал ещё раз, громче.
– По голове себе постучи, – гаркнула гардеробщица. Щёлкнул замок, и в окошке появилась свирепая физиономия. Вот она, кстати, дала бы сто очков вперёд нашему охраннику, хотя по возрасту они примерно ровесники.
– Почему опаздываем? Урок давно идёт…
– А вас колышет? – возмутился Яковлев.
– И правда, ещё бы какая-то гардеробщица нам нотации читала! – фыркнула Голубевская.
– Вы, значит, приходите, когда вздумается, а я тут бегай вас обслуживай? А вот фиг вам! – И окно закрылось.
– Не, вы это видели? – у Голубевской даже лицо вытянулось. – Эй, бабуля, алё! Уснула, что ли?
Но та упорно молчала. Не реагировала ни на слова, ни на стук.
– Давайте вынесем ей окно, – предложил дурачок Сачков.
– И что? А одежду кто примет? Может, ты?
– -a, открывай давай, дура старая! – Сачков со всей дури так забарабанил по пластиковому окошку, что затряслась вся стена.
Хлопнула дверь, и из-за угла на нас бросилась гардеробщица, размахивая веником:
– Я тебе постучу! Я тебе сейчас так постучу!
Девчонки, взвизгнув, отскочили в сторону и тут же покатились со смеху. Гардеробщица носилась за Сачковым, как бравый вояка с шашкой наголо. А тот кружил и петлял между зеркальными колоннами, делая вид, что ему страшно. Короче, работал на публику, как обычно. На нас бабка внимания не обращала, но девчонки при её приближении каждый раз вскрикивали и прятались. Потанина – за спину Мальцева, Голубевская – за меня. В очередной раз она прильнула совсем близко и прошептала мне на ухо:
– Вот бешеная! Выложу вечером на Ютуб.
Яковлев тоже снимал этот цирк на свой мобильник и даже комментировать умудрялся:
– Вот так погоня! Ещё немного… сейчас его настигнет веник… но нет… ушёл… ловкий манёвр… заход справа…
– Что здесь происходит?!
Мы, увлечённые зрелищем, не заметили, как сзади подошла завуч, Ирина Борисовна. Это с ней мать сговорилась, чтобы меня приняли в школу. Какие у них отношения, я не в курсе, но при мне они называли друг друга по именам, без отчеств. В первые дни мать меня так и наставляла: «Смотри, не подведи меня и Иру».
Обычно невозмутимая как слон, сейчас Ирина Борисовна негодовала так, что её аж потряхивало:
– Издеваться над старым больным человеком… над женщиной… молодцы! Ничего не скажешь. Где у вас совесть? Вы ведь не несмышлёные детишки, взрослые уже, понимать должны. А если над вашими матерями и бабушками вот так же изгаляться будут?
– Да что мы такого сделали-то? – враз запричитали Голубевская и Потанина. – Мы пришли, хотели сдать одежду, а гардероб закрыт. Толик… Толя Сачков постучал, а она вон с веником выбежала…
– Постучал он! – вскинулась гардеробщица, у которой после десяти кругов даже дыхание не сбилось. Только платок съехал набекрень и с одной стороны выбились седые пряди. – Он мне чуть окно не выломал.
– Нормально он стучал!
– Дурой старой обозвал, – жаловалась гардеробщица.
– Не было такого! – вытаращила глаза Потанина.
– Что вы выдумываете? – подхватила Голубевская. – И вообще, вы его веником побили, а бить детей – преступление.
– Да я его даже не задела!