Звездная дверь
Шрифт:
Агрегат скрипел и фыркал, и у меня возникло впечатление, что ему не хватает только плеваться искрами для полноты картины. Я подумала, что вот тут-то и заканчивается история славного приёмника, но внезапно сквозь шипение и хруст прорвался голос:
— Здесь я стою один, на пороге двери из звёзд. Лишь пустыня вокруг меня, лишь вечная ночь надо мной. Последний задан вопрос — что я готов отдать за то, что ищу? Последний знаю ответ, но страшусь его…
Говоривший звучал очень устало, но даже так голос казался крайне сильным и звучным. Передача, в отличие от предыдущего шума,
Поддавшись порыву любопытства, я всё-таки принесла табуретку и потянулась к верньеру, чтобы убедиться, что с антикварным устройством все в порядке — просто нет сигнала. Но едва я коснулась круглой ручки, как приемник ожил, неприятно оглушив меня бодрым баритоном Ронни. При этом передача возобновилась буквально на полуслове, словно какой-то шутник умудрился вклинить свои экзистенциальные размышления на главную радиоволну штата!
— Чертовщина… — пробормотала я, отдёрнув руку, и осторожно спустилась на пол, подозрительно поглядывая на радио, но инцидент повторяться не спешил.
Новости сменились сводкой о погоде, и я с раздражением выключила их — ничего нового не услышу, кроме фальшиво-весёлых замечаний о «нескончаемом дожде».
А когда я вновь посмотрела на сырую тряпку под подоконником, то решила, что кофе попью на работе, совершая очередной набег на запасы Стэнтона. Уж больно неаппетитным было это зрелище.
Пересилив лёгкую брезгливость, я скомкала дурно попахивающий комок ткани и спрятала его в бумажный пакет, оставшийся от последнего визита в магазин. После этого, тщательно вымыв руки и окончательно приведя себя в порядок, оделась, вооружилась и вышла наружу.
«Ружа» встретила меня ровно тем же промозглым моросящим дождём, что и вчера. Мир, казалось, набух влагой и истекал грязной серостью, как старая акварельная картина, на которой перемешались все цвета. И я была не ярче, укутанная в тёмно-серое «немаркое» пальто…
Уже в машине, поддавшись внутреннему протесту, я включила радио на музыкальную волну, в надежде поймать какой-нибудь хит. Нынче поутру подавали довольно унылый джаз, который настолько идеально подходил к этой погоде, что хотелось просто остановиться посреди дороги и громко завыть, уповая на то, что тебя пристрелят, как бешеную собаку.
— Ладно, не были меломанами — не стоило и начинать, — проворчала я под нос, отключая приёмник.
Вот так, в неверной тишине под стук капель дождя по лобовому стеклу, я добралась до работы, где меня встретил Луиджи — мальчишка лет пятнадцати с яркими, но ещё не до конца оформившимися чертами уроженца солнечного Медзоджорно.
Когда я вошла, парень добросовестно и старательно подметал пол, но, завидев меня, отвлёкся и одарил широкой улыбкой, что-то прощебетав по-итальянски. Каждый раз он говорил, вроде бы, разное, и меня не отпускала гаденькая мысль, что это он так ругается, пользуясь безграмотностью оппонента. По-английски же он, вроде бы, не говорил — или тщательно это скрывал, но хотя бы понимал.
— Привет, Луиджи, — всё-таки улыбнулась я в ответ, и, стараясь не ступать на чистый пол, обошла его, направляясь на кухню.
Там, как ни странно, вовсю хлопотал сам хозяин — крепкий старик шестидесяти лет, невысокий, с заметным пузом, но не оплывший. Уильям Стэнтон, верный сын Корнуолла, насколько я знала, был ветераном Первой мировой, неся службу в рядах славной армии Его Величества Георга Пятого. После войны совершил хитрый манёвр, мигрировав в США, как в союзное государство, и основательно окопался здесь, решив, что «навоевался» на всю жизнь вперёд — даром, что тогда ещё совсем зелёным сопляком был.
— О, доброго утра, мисс Вудворт, — густым баском поприветствовал он меня, едва подняв взгляд от турки, в которой он варил кофе — свой «фирменный», со специями и мёдом, божественный аромат которого возвращал в строй кого угодно.
Я сглотнула слюну, вспомнив, что последний раз ела примерно вчера в середине вечера, и ненавязчиво подсела за стол.
— Привет, дядюшка Стэнти, — постаравшись как можно умильнее улыбнуться, я ненавязчиво заглянула в турку, прикидывая — можно ли будет выцыганить себе порцию. — А по какому поводу вы тут так рано?
— Да вот, сегодня же привоз товаров утренний, принять надо — кого ж мне гнать? — Уильям то ли сделал вид, что не заметил моих ухищрений, то ли проигнорировал, полностью сосредоточившись на вырастающей кофейной «шапке». — А вы, я смотрю, с Линдой тоже решили пораньше начать? Девочка мне вчера все уши прожужжала о том, как у вас, детектив, дела на лад пошли…
Он всё-таки бросил на меня взгляд из-под кустистых седых бровей — пытливый, и я машинально подняла руки:
— Сегодня же, дядюшка. Всё, что должна — отдам, только чек обналичу… — осеклась слегка, прикидывая, что мне сегодня придётся изрядно поездить по городу. — Ну или Линду отправлю, как придёт.
— Так она уже здесь, — ошарашил меня Стэнтон, аккуратно снимая с огня турку и ловко сцеживая напиток в кофейник. — Где-то час, как пришла. Бледная, глаза красные…
Я напряглась, поскольку, зная о вчерашних планах Линды, ждала её нынче ближе к обеду, и вот такое раннее пришествие ничего хорошего не значило.
А Уильям, поставив на поднос кофейник и две чашки, протянул его мне:
— Хорошего дня, мисс Вудворт, — он улыбнулся, кивком головы указав на холодильник. — С вечера осталось несколько сэндвичей, я велю Луиджи их разогреть и принести наверх.
Машинально принимая врученное, я посмотрела на него с глубочайшей благодарностью:
— Вы лучший, дядюшка Стэнти, — искренне проговорила я, после чего, быстро и виновато улыбнувшись, пошла к себе в офис.
Ещё на предпоследнем пролёте я услышала тихие всхлипы и тяжело вздохнула. Даже какое-то время постояла на месте, борясь с желанием развернуться и спуститься назад, чтобы отсидеться на кухне — утешать я совершенно не умела, к сожалению. Но совесть всё-таки взяла верх над трусостью, и я, преодолев оставшиеся ступени, зашла в приёмную. Даже удалось сбалансировать поднос на одной ладони — почти как заправской официантке.