Звездная пыль калибра 5,56
Шрифт:
– А? Что? – Николай с трудом вышел из энергетического коллапса.
– Ты нас всех чуть не прикончил! – Пери с трудом дышал.
Как такое могло произойти? Строгов в ужасе огляделся по сторонам. По корсиканцам как будто прошелся тропический ураган. Растерянные, перепуганные и подавленные, они едва держались на ногах. Те, кто сохранил побольше сил, пытались уйти как можно дальше. Прочь от дьявола, который жадно пил их жизни.
«Стойте! Все нормально. Я не хотел…» – Облаченные в слова, эти призывы наверняка звучали бы неубедительно и как-то уж очень по-детски. Но, превращенные в подсознательный приказ
То, что это самообман, Николай понял уже через мгновение. Корсиканцы не вняли его просьбе, они замерли совсем по другой причине. По широкому вестибюлю грузовой палубы кто-то приближался, и боевые шлемы «головорезов» засекли это раньше, чем затуманенный нечеловеческой усталостью мозг Строгова.
– К бою! – Пери пришел в себя первым. – Занять позицию. Луари, Шредер, какого хрена телитесь? Помогите Учителю спрятать раненого.
Все правильно. Строгов понял: что бы ни думали о нем корсиканцы, но у них один общий враг. Поэтому перед лицом грозящей опасности они вновь объединились. Конечно, от былого доверия не осталось и следа, но в спину ему «головорезы» стрелять тоже не станут.
Легардер дышал не так громко и судорожно, кровотечение уменьшилось, а состояние стабилизировалось. Естественно, не стоило воображать, что Виктору полегчало, однако он явно выдурил у смерти еще пару часов перемирия. Похлопав друга по руке, Великий Учитель устремил взгляд в прорезь прицела.
– Восемь целей, – озвучил Пери показания системы раннего обнаружения. – Идут плотной группой, даже не думают прятаться.
– Я их не чувствую, – процедил сквозь сжатые зубы Строгов. – Все, как в тумане.
Капрал словно не расслышал слов Учителя, всецело сосредоточившись на приближающемся противнике. Однако на мгновение он все же позволил себе ослабить контроль. Глянув на лейтенанта, Жорж спросил:
– Командовать сможете?
– Всем приготовиться! – общий приказ Строгова послужил ответом капралу. – Как только подойдут, огонь без команды.
С нарастающей тревогой корсиканцы ждали. Каждый из них понимал, что творится что-то странное. С чего это враги решили поиграть в благородство? Все смертоносные ловушки отключены, и теперь они жаждут сразиться лицом к лицу. Беспокойство достигло апогея, когда слит опознал три цели: «свои». После этого открытия голова окончательно пошла кругом.
– Всем спокойно! – Казалось, Пери был единственным, кто четко разобрался в ситуации. – «Свои» это еще ни о чем не говорит. «Свои» – это значит, что у них наши шлемы, а шлемы могут быть надеты и на оборотней.
Жорж ошибается. Николай не успел произнести это вслух. Только подумал. Подозрение Пери разрушил гремящий из неожиданно ожившего эфира голос:
– «Головорезы», внимание! Не стрелять! Все нормально. Это я, лейтенант Грабовский.
Минуту спустя слова Марка подтвердились. Он, Рутов и Лекомп во главе небольшой группы яйцеголовых показались в конце палубы. Заметив лежащие на полу тела, они закинули винтовки за спины и перешли с шага на бег. Николай совершенно отчетливо слышал, как на ходу Грабовский безапелляционно приказал одному из яйцеголовых: «Фил, свяжитесь с полковником Грабовским. Здесь раненые. Пусть готовят лазарет».
Глава 19
– Марк, ты понимаешь, что, принимая вас на
– Ну что ж, расстреляйте любимого племянника. – Марк развел руками, заменяя этим фразу «что сделано, то сделано». – Ваша контора уже почти год пытается прикончить меня.
В словах лейтенанта сквозил такой упрек, что дядя Джон вскипел:
– Да не должна была ваша распроклятая рота оказаться на Агаве. Понимаешь? Не должна! – Последнее слово полковник произнес с жаром и почти по слогам, как будто хотел, чтобы оно поглубже засело в голову его беспутного племянника. – Куда вас черт понес?! Летели бы себе на Теос, как планировали в самом начале. Порылись бы там в горячем песочке, нюхнули местной дури – и назад домой. Так нет же, вас принесло именно сюда!
– Мы выполняли свой долг.
Марк не думал защищаться. Он просто ляпнул то, что обычно говорят в таких случаях. Когда не знаешь всей правды, нет смысла яростно отстаивать собственную правоту. Гораздо разумнее провоцировать своего собеседника, а самому просто молчать, слушать и запоминать. Метод под названием «благородный дурачок» сработал. Дядюшка Джонатан аж затрясся от возмущения:
– О каком долге ты говоришь? Перед кем? Перед этим галактическим быдлом, которое спит и видит, как бы запихнуть нашу планету назад в каменный век?
– Вы специально перебили население девяти обитаемых миров, чтобы доказать, что земляне достойны звания цивилизованной расы?
Полковник ничего не ответил. И совсем не потому, что терзался угрызениями совести. Просто старый лис, который провел большую часть жизни в казарме, прекрасно знал ту черту, где заканчивается невинная болтовня и начинается военная тайна. Марк никакими уловками не смог бы пробить броню бывалого служаки. Единственной темой, которая оставалась доступной, являлась их семья.
– Дядя Джон, вы знаете, что с отцом? – Марк задал так долго мучивший его вопрос.
– С ним все в порядке. Он на нашей стороне. – Невидящим взглядом полковник смотрел куда-то вдаль, поверх головы Марка.
Хороший ответ. От обилия информации Марк даже опешил.
– Как, и это все, что я имею право знать?
– Пока да. – Полковник Грабовский встал, как бы подтверждая, что их беседа подошла к концу. – Иди, поговорим позже. Сейчас меня ждут дела.
Марк, как военный человек, не стал настаивать на продолжении разговора. Лейтенанты не спорят с полковниками, даже если они и родственники. Марк встал, отдал честь и, развернувшись на каблуках, двинулся к выходу. Однако, сделав два шага, он вспомнил, что статус «головорезов» на борту «Новой Невады» так и остается весьма неопределенным. Чтобы расставить все точки над «i», лейтенант обернулся.
Встретившись глазами с дядей, Марк ужаснулся. Боль, тоска и нестерпимое чувство вины переполняли взгляд старого солдата. Ясно было, что, глядя в спину племяннику, полковник на миг потерял контроль над своим железным самообладанием. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Оба понимали – существует нечто, о чем они так и не поговорили. Это нечто – страшная тайна, касающаяся их лично. Однако в тот же миг мужчины заключили молчаливый договор: Марк ничего не спросит, потому что дядя Джон ничего не ответит.