Звёздная пыль
Шрифт:
– А я знаю, ты будешь у нас жить целый месяц! – сказал он, не отрывая от меня своего взгляда.
– Буду, – ответил я, – а откуда ты знаешь?
– А я всё знаю!
– И что же ты ещё знаешь?
– А то, что ты хочешь жениться на Светке!
– Кто тебе это сказал?
– Дед Пихто!
Я засмеялся, потом потрепал по его лохматой голове и, как бы ненароком, спросил:
– А ты кто такой и как тебя зовут?
– Лёха. А ты пойдёшь со мной на рыбалку?
– Нет, Лёха, я не умею ловить рыбу.
– А я тебя научу. Это же очень просто! Нужно на крючок насадить наживку и подальше
– Не знаю. Мне на работу надо. Скажи, а где Света?
– Она ушла за хлебом, сейчас придёт.
– А ты покажешь мне своё имение?
Мальчишка удивлённо посмотрел на меня, очевидно не понимая моей просьбы.
– Ну, это значит, всё, что у вас тут есть интересного, – повторил я свой вопрос и обвёл руками пространство вокруг себя.
Лёшка (так звали Светиного братишку) заулыбался, отложил спичечный коробок с леской и потащил меня за собой. Мы прошлись с ним вокруг дома, заглянули в огород и небольшой сад за домом.
– Это у нас погреб, а вот здесь вода, здесь летний душ, а это туалет…
Я посмотрел на покосившуюся деревянную конструкцию туалета и отметил про себя: «Надо бы починить. Непременно займусь по свободе».
– А это наш пёс – Лыско.
– А он не кусается?
– Что ты! Он за всю свою жизнь ещё никого не укусил!
– А что, если я окажусь первым? – спросил я Лёшку, протягивая к псу руку.
Мальчишка засмеялся.
– Никогда не укусит. Он добрых видит издалека. И никогда на них не гавкает.
Продолжая экскурс по территории Далматовской усадьбы, мы подошли к угольному сараю.
– А здесь самое главное, – промолвил мой новый знакомый, указывая на сарай. – Сейчас сам увидишь.
Лёшка открыл дверь, ведущую в сарай со стороны двора, и мы вошли в полутёмное пространство, заваленное пыльным хламом. Справа, у стены стоял верстак с набором слесарных инструментов, на полу валялись старые шины, стояли канистры, банки с краской и прочий нужный и не очень инвентарь. Посередине всего этого хаоса, у деревянных ворот, сбитых в «ёлочку», как видно, выходящих на улицу, стоял мотоцикл «Днепр» с коляской, из которой торчали рыбацкие сапоги, и виднелась смотанная крупноячеистая сеть.
– Это папин гараж. Когда я выросту, это всё будет моё, – произнёс он не без гордости.
– Сколько же тебе лет? – спросил я его в свою очередь.
– 12 апреля стукнуло одиннадцать!
– Ух, ты! Ты ещё и космонавт! Родился в такой день!
– Не. Космонавтом я не хочу. Я буду моряком.
– Это почему же?
– Мне нравится море.
– Ты был на море?
– Был. В прошлом году. В лагере. А ты был на море?
– Много раз.
– У нас ещё и лодка была, – после некоторого раздумья тихо произнёс Лешка. – Нам было трудно, и мама её продала.
– Жалко было?
– Жалко. Светка даже плакала.
Мы вышли из сарая и в лицо мне ударил солнечный луч, яркий и жгучий после пыльной темени гаража. Лёшка посмотрел на меня как-то особенно и вдруг сказал:
– Ты и в правду похож на папу. Мама вчера об этом говорила Светке, а я не верил.
«Наверное, в этом и заключается расположение Светы ко мне – подумал я. –
– Ну, я пойду, – прервал мои размышления голос Лёшки, – а то меня пацаны ждут.
– А мама тебя отпускает на рыбалку? – спросил я его.
– Отпускает. Только купаться не разрешает. Боится, чтобы я не утонул. А я плаваю не хуже Светки!
– А ты, наверное, не слушаешься её, всё равно купаешься?
– Не. Не купаюсь. Так, только зайду по колено.
Я потрепал его лохматую, белобрысую голову.
– Ну, иди. Только будь осторожен, не купайся. А я с тобой обязательно схожу на рыбалку. Обещаю тебе.
Проводив мальчугана до калитки, я вернулся к машине и сразу же заметил Светлану. Она сидела на верхней ступеньке деревянного крыльца дома и чистила картошку. Я тихонько подошёл к ней поближе и стал рассматривать её. Обыкновенная девчонка. Ничего такого особенного в ней не было. Чуть вздёрнутый носик, немного полноватые губы, особенно нижняя, чуть припухшая, которая, как мне показалась, хранила печать вчерашнего поцелуя, слегка цветущее юношеское лицо. Светлые волосы, как и вчера, собраны сзади в тугой хвостик и перехвачены резинкой. Загорелые босые ноги, сплошь покрытые волдырями от укусов комаров. Белое, в синий горошек, простенькое короткое платьице, накинутое на обгорелые плечи – это всё, что составляло её наряд. Ничего этого она не прятала и не старалась быть красивее, чем есть; наоборот, казалось, что она специально демонстрирует простоту своей внешности. А, может быть, это мне просто так казалось.
Света увидела меня и, слегка покраснев, улыбнулась.
– Доброе утро, – сказал я ей.
– Доброе утро, – ответила она, не переставая улыбаться.
Я сел рядом с ней и попытался взять из её рук нож и картофелину.
– Давай я помогу тебе.
– Нет, нет, что ты! Это совсем не мужское занятие!
– Но почему же? Я всегда себе готовлю сам и даже мою посуду, а иногда и стираю!
– Всё равно не надо. Я сама.
На то короткое мгновенье, пока мы с ней спорили, её ладони оставались в моих руках, и я вновь почувствовал к ней тёплый прилив нежности. Мне вдруг захотелось обнять её и сказать ей что-то такое необыкновенное, ласковое, а потом поцеловать. С трудом пересилив себя, я отпустил её руки. Она посмотрела на меня и из её глаз брызнули зелёные лучики, а вся она показалась мне сотканная из солнечного света, такая лёгкая и прозрачная…
«Боже, что это со мной? Я не могу сопротивляться, – думал я, – как же мне сказать ей, что я – это я, и что я, наверное, не смогу стать для неё тем, кем бы она хотела меня видеть. Но почему я не могу выдерживать её взгляд?».
– Как тебе спалось? – спросила она, наконец-то отведя от меня свои глаза.
– Плохо. Я всю ночь видел тебя во сне, поэтому ворочался и стонал, – хотел пошутить я.
Света засмеялась необыкновенно звонким и искристым смехом и снова обдала меня лучистым светом своих больших, светло-зелёных глаз.