Звездные битвы галактик
Шрифт:
Она показала в сторону неба, густо усеянного звездами, в сторону мерцающей дикости солнечных скоплений и туманности.
— Что бы ты чувствовал, если бы видел, как умирает человек, которого ты любишь больше всего на свете, зная, что существует секрет жизни, который мог бы этому помешать?
Хэммонд не отрываясь смотрел на сияющее великолепие далеких столпившихся звезд.
— Значит, Трифид там?
— Трифид… и Альтар, — кивнула Ива.
Хэммонд чувствовал, что он отлично понимает горечь Лунда и фанатичную решимость Уилсона. Неудивительно, что они ненавидели
— Спасибо за то, что ты веришь в меня. Неважно, что говорят другие. Я все равно с тобой, всегда.
Ива покачала головой.
— Битва закончена. Для нас, — она отвернулась. — Я лучше пойду, пока никто меня здесь не увидел. Отец очень рассердится.
Ее ладонь все еще лежала в руке Хэммонда. Поддавшись какому-то внезапному порыву, он наклонился и поцеловал девушку.
Ее губы были теплыми, ждущими, дорогими. И все же — какой дьявол подкинул ему эту мысль? — он не почувствовал той электрической дрожи, которую почувствовал, прикоснувшись к холодным губам Тайан Марден.
После того, как она ушла, он долго смотрел на отупляющую дикость далеких звезд и светящегося газа. Мощные бастионы и валы, образованные многочисленными солнцами пылали жарким огнем, подобно стенам вечного пламени, охраняя — что? Что такое находилось там, что давало врамэнам почти бесконечную жизнь? Альтар. Имя, которое ни о чем не говорит. Что скрывалось за этим именем? Внезапно, забыв о своем собственном положении, Хэммонд с сокрушающей силой почувствовал тайну и удивительность галактики, все волшебство, чудеса и загадки, которые существовали внутри этого огромного колеса звезд, неустанно катящегося по бесконечности.
Он не отступал от своего решения и мужественно не обращал внимания на враждебность своих товарищей по несчастью в течение следующих «дней». Рано или поздно, когда их первое негодование стихнет, он сможет убедить их, что он не предатель. Но он вынужден был признать, что пока с трудом выносил в этом замкнутом пространстве тот остракизм, которому его подвергли.
«Дни» шли своим чередом, и внутри корабля они разделялись только звонками, призывавшими ко сну и регулярными проверками, осуществлявшимися ответственным капитаном Полиции Федеративных Солнц.
Но если внутри корабля никаких изменений не происходило, то этого нельзя было сказать о окружавшем его космосе. День за днем общая картина созвездий менялась, что служило доказательством той невероятной скорости, с которой фотонная тяга толкала их через галактику. Хэммонду трудно было представить, что другие корабли тоже мчались среди звезд, спеша через эти необъятные просторы к красному Антаресу, зеленому Сириусу или тусклому Алголу. Он все еще не мог полностью осознать величину галактической цивилизации, созданной за десять тысяч лет.
Дважды Хэммонд просыпался в холодном поту, отчаянно пытаясь вырваться из повторяющегося кошмара, возвращавшего его назад в спутник, в котором он, замерзший, носился по неменяющейся орбите. Ему казалось, что он никогда от этого не избавится, во всяком случае, пока он в космосе. Он с ужасом ожидал окончания «дня» и приближения периода сна, в страхе перед преследовавшим его кошмаром.
Настало время, когда корабль поменял курс и открыл пылающий белый шар Спики, видневшейся впереди. Неземная скорость перебросила их через десятки парсеков, и теперь они приближались к месту назначения по мере того как корабль углублялся в ослепительное сияние Спики. По прихоти космоса это огромное белое солнце имело всего одну планету, Куум. Было очевидно, что необычная изолированность этого мира и послужила причиной того, что его выбрали в качестве планеты, куда отправляли осужденных.
Куум для их глаз была черно — белой планетой. Она была не больше Земли, с маленькими молочно — белыми океанами и континентами, покрытыми сине — черными джунглями, в которых изредка попадались участки, заросшие бледно — серой травой. Когда корабль зашел на посадку, они увидели большую расчищенную площадь земли, десятки миль длиной, окруженную черными джунглями. На этом участке находились возделываемые поля и небольшой городок с металлическими домами. На некотором расстоянии от городка был виден космический порт, но вся площадь, занимаемая космопортом была окружена высокой стеной бледного мерцающего света.
— Значит, это Куум, — произнес Рэб Квобба. — Это один из немногих миров, в которых я не бывал и не хотел побывать…
— У них здесь чертовски серьезная охрана, — пробормотал Шау Таммас. — Посмотрите на эту силовую стену вокруг космопорта.
— Я вижу, — сказал Джон Уилсон. Голос его звучал невыразимо устало и уныло. И я понимаю, почему ни один заключенный никогда не убегал с этой планеты.
10
Хэммонд сидел под сверкающим, как бриллиант, солнцем. Он протянул руку и выдернул из-под ноги пучок травы. Листья травы были толстыми, каждый листочек был причудливо усыпан черными и белыми крапинками и казался серым даже на небольшом расстоянии. Комок почвы, приставший к корням, был черным как сажа.
— Не Земля, — подумал Хэммонд. Он снова повторил эти слова. — Я не на Земле. Я на другой планете.
Попробуй осознать разницу. Вдохни ее, вместе с теплым влажным воздухом, имеющим любопытный едкий горький запах, который нельзя назвать ни ароматом, ни вонью. Почувствуй ее благодаря странной легкости своего тела, вызванной слегка другой силой тяжести. Посмотри вверх и тебя ослепит эта разница, флуоресцирующее неголубое небо, в котором плавает слишком большое, слишком яркое, слишком белое солнце.
Он медленно оглянулся. Он сидел на скамейке напротив длинного низкого металлического барака. Это здание было одной из двенадцати одинаковых структур, вдоль протянувшейся за бараками черной мощеной улицы стояли аккуратненькие металлические коттеджи, обсаженные гладкой серой травой и незнакомыми цветами. Вдали виднелась черная полоса: это поля, окружавшие маленькое поселение смыкались с темными дикими джунглями.
Хэммонду оно казалось совсем непохожим на колонию для осужденных. Он поразился впервые увидев этот поселок: аккуратные домики, женщины, болтающие у дверей, дети играющие на улице.