Звездные битвы галактик
Шрифт:
— Что ты имеешь в виду? — спросил Уилсон. — Ты что сомневаешься, что излучение оказывает тот эффект, о котором они говорили?
— Я верю в то, что оно даст нам бесконечно долгую жизнь, как они и говорили, — ответил Тол Ор. — Но излучение может обладать и другими эффектами. Меня поразили слова Хэммонда о том, что здесь нет детей.
Намек не сразу дошел до слушавших. Но через некоторое время одна из женщин вскрикнула от ужаса.
— Ты хочешь сказать, что излучение может сделать нас стерильными? — воскликнул Лунд.
— Может, — произнес Тол Ор. — Излучение такой частоты
— Чепуха, — сердито сказал Уилсон.
— Интересно, — пробормотал Квобба. — Никто никогда не слышал о том, чтобы у врамэнов были дети.
На мгновение Хэммонд вспомнил о Древе Жизни, и о том, почему человеку было запрещено пробовать его плоды. Но он тут же подумал о другом.
— Нет, — сказал он Толу Ору. — Я не верю в то, что это так. Тайан говорила с Маром Канном о детях Третьих Людей так, как будто они существуют в действительности.
— Более того, — подхватил Уилсон, — если бы секрету вечной жизни сопутствовала стерильность, врамэны несомненно рассказали бы об этом всей галактике. Это охладило бы пыл хумэнов, стремящихся обрести нескончаемую жизнь.
Алголийский ученый задумчиво кивнул.
— Я об этом не подумал, похоже, что дело не в стерильности, хотя я уверен, что такая радиация должна давать сильнейший генетический эффект.
Разговор продолжался и продолжался, он двигался по бесконечному кругу надежды, страха и тревоги, пока голова Хэммонда не стала кружиться вместе с ним. Он устал от этого мрачного мира, ради достижения которого они стольким рисковали. Он устал от бесконечных размышлений о том, что сделают врамэны и чего хотят Третьи Люди. Он устал и все.
Он прошел вдоль коридора к одной из строгих маленьких спальных комнат. Еще много часов будет довольно светло, но ему было необходимо поспать. Он растянулся на пластиковой койке и забылся в тяжелом сне. Ему снилось, что огромные шестипалые руки тянутся к нему, хватают его. Он проснулся, хрипя от отвращения и понял, что наступила ночь, что в комнате темно и что Ива Уилсон трясет его за плечо.
— Какого черта… — начал было он, но увидел, ее бледное напряженное лицо. Он вскочил на ноги. — Что случилось, Ива?
— Я хотела поговорить с тобой, — ответила она. — Я беспокоюсь, боюсь, и больше не могу разговаривать с отцом. Он столько лет был одержим этим секретом вечной жизни, что теперь и слушать меня не хочет.
Хэммонд подвел ее к открытому окну. За окном под ними раскинулся ночной город Третьих Людей. Голубоватый, непонятно откуда льющийся свет придавал зловещую завершенность угрюмым черным массивным зданиям. В одном из них, расположенном в противоположной части города вспыхнуло ослепительно белое сияние, вспыхнуло и погасло, а мгновение спустя до них долетел раскатывающийся лязг. Хэммонд никогда раньше не слышал подобного звука, он покатился, отдаваясь эхом над темным городом и затих под небом туманности.
Ива содрогнулась.
— Зачем мы вообще сюда прилетели? Мне страшно не нравится это место, а глаза этих людей, их глаза приводят меня в ужас.
— Я согласен, — сказал Хэммонд. — Может, они и выглядят как люди, но таковыми не являются.
Ива повернулась к нему, при этом призрачном свете ее милое лицо было бледным и искренним.
— Ты скажешь мне правду об одной вещи, Кирк?
— Конечно, о чем?
— Ты любишь Тайан Марден?
Хэммонд почувствовал раздражение.
— Ради всего святого, Ива, ты что собираешься начать все с начала, — спросил он зло. — Я уже не один раз объяснял, что эта сделанная зондом запись чудовищно далека от правды…
— Да — да, — кивнула Ива. — Но ты не убедил меня, не более, чем сама Тайан Марден может скрыть от меня, что она любит тебя.
— Тайан влюблена в меня? — воскликнул он. — Но, Ива, это безумие. Она ненавидит меня, презирает меня…
— Она тебя любит, я в этом уверена, — сказала Ива. — Я видела, как она смотрела на тебя, на корабле. И ее любовь должна быть очень сильной, чтобы заставить ее забыть, что она врамэн, а ты хумэн.
Хэммонд был ошеломлен, потрясен. Но в хаосе, царившем в его голове родилось убеждение, уверенность. Он все это время боролся с ней. Он заталкивал ее в подсознание, где ее смогли рассмотреть только энцефалозонд и зоркие глаза Ивы. Он обманывал даже себя. Но это была правда. Он любил Тайан со дня их первой встречи. Теперь он это знал, и это знание останется с ним на протяжении всей его жизни.
Казалось, Ива прочитала это саморазоблачение на его лице.
— Я была уверена, что это так, — проговорила она. — А раз это так, то я должна тебе кое-что сказать.
— Что?
— Кирк, пока ты спал, мой отец заключил окончательный официальный союз с Третьими Людьми. Он отдал им все машины и металлические предметы, которые мы спасли, и их отвезли в то здание — она кивнула своей темной головкой в сторону строения, в котором то и дело вспыхивало сияние, и из которого доносилось громоподобное лязганье.
Хэммонд вздрогнул, потом разозлился. Но прежде, чем он успел что — либо сказать, Ива добавила:
— Третьим Людям также нужна была Тайан. Они сказали, что им жизненно необходимо допросить ее. Мой отец отдал ее им несколько часов назад.
17
На мгновение Хэммонду показалась, что он не может дышать, что только что произнесенные слова завязали все его нервы в тугой узел. Весь его ужас и неприязнь к нечеловеческим Третьим Людям сжались в полный агонии страх за Тайан. Затем ярость отступила и он протянул руки и грубо схватил Иву за плечи.
— Уилсон не имел права это делать! — прокричал он. — Я несу ответственность за захват корабля и Тайан, и все же не сказав мне ни слова, он позволяет им забрать ее.
Ива опустила голову.
— Он знал, что ты будешь возражать, поэтому и не позволил тебя будить, защищая его она добавила, — но хотя он и одержим секретом вечной жизни, он не жестокий человек. Он заставил их пообещать, что они не причинят ей вреда, ни физически, ни умственно.
— Много же значит обещание этих негодяев, — сказал Хэммонд мрачно. Он никогда раньше не испытывал такой ненависти и гнева за потрясение его осознанием того, как он в действительности относится к Тайан, так быстро последовало сообщение о том, что она в опасности, что он был в шоке.