Звездные гусары
Шрифт:
звлечением стало глядеть в окно на девиц – учениц музыкального училища, да марать бумагу разными заметками.
Есть какой-то особенный уют в том тихом звуке, с которым перо царапает бумагу, и мне часто представляется такая фантазия: будто я – опять ребенок и притворяюсь, что сплю, а на самом деле не сплю и одним глазком подглядываю за маменькой. Она любила сидеть в детской под ночником и писать в толстой разлинованной тетради: туда она заносила свои мысли и впечатления за день. Этот журнал она вела для моего отца, который часто находился в разъездах. Возвращаясь, он всегда с благодарностью принимал новый журнал, но я никогда
Так вот успокаивая себя собственным бумагомаранием, я и проводил свои дни в госпитале, и история подпоручика Мухина постепенно делалась достоянием любого, кому вздумается потом с нею познакомиться.
Когда левый двигатель взорвался, глайдер упал набок и завертелся на земле. Мухин заглушил и правый двигатель и попробовал выбраться наружу.
Едва он приоткрыл дверцу, как увидел, что вокруг уже столпились варучане. Большинство было конных; иные сидели по двое на одной лошади. Пешие, сильно отстав, бежали в том же направлении.
Мухин полез за лучевым пистолетом, слишком отчетливо сознавая, что предпринимать что-либо для своего спасения уже поздно. Черные пальцы варучан вцепились ему в волосы, в лицо, кто-то тянул его на себя, разрывая ему угол рта, другой рвался сбоку, чтобы ударить ногой. Наконец Мухина выволокли из глайдера и бросили на землю.
Мухин пошевелился, желая хотя бы сесть, но каждое его движение вызывало кругом дружный хохот и целый град пинков. Наконец Мухин сдался и замер, распластавшись на траве. И тотчас же в землю полетели ножи: каждый из варучан старался метнуть свой нож как можно ближе к пленнику. Высшим достижением считалось попасть ему между пальцами руки или пригвоздить одежду, не зацепив кожи.
Не все варучане отличались меткостью: скоро один нож пробил Мухину середину ладони, а другой сильно оцарапал ногу.
Мухин закричал и попробовал было вскочить, но крепкий пинок в голову уложил его на месте. Затем рядом с ним возникло и закачалось лицо кофейного цвета. Светлые глаза не мигая уставились на испачканного, заляпанного кровью Мухина. И так, не отводя взгляда, варучанин схватил нож, торчавший в мухинской ладони, и выдернул его.
Черная молния вошла в тело Мухина, и он погрузился в ее грозовой покой.
Варучанин встал, сунул окровавленный нож за пояс и оглядел остальных. Те стояли неподвижно, расступившись, как будто из опасения прикоснуться к нему.
Мухин постепенно возвращался в белый свет и наконец сумел приподнять гудевшую голову.
– Бураган, – пробормотал он.
Варучанин с ножом за поясом даже не обернулся к нему. А Мухин рассматривал его во все глаза. За минувшие недели Бураган изменился до неузнаваемости. Его волосы, прежде похожие на паклю, были теперь тщательно расчесаны и смазаны салом, так что на голове его образовался целый лес светлых жестких волосяных “палок”. И каждая из этих “палок” имела надлом ровно на середине. На лбу Бураган нарисовал синей краской две вертикальные линии, как будто он постоянно хмурился. Его рот был неестественно увеличен большой красно-лиловой полосой. Ни одна Коломбина не захотела бы поцеловать такого, подумал Мухин. Неуместность этого впечатления потрясла его сильнее, чем он мог бы предположить.
Но самая разительная перемена произошла даже не во внешности Бурагана, а в том, как он теперь
Повинуясь резкому взмаху Бурагановой руки, двое варучан подхватили Мухина и усадили его на лошадь. Один перетянул тряпкой ему раненую руку, другой, дождавшись, пока перевязка будет закончена, связал локти подпоручика за спиной и ловко уселся на коня, так чтобы придерживать пленника рукой.
Бураган стоял, расставив ноги и откинув голову назад. Мухин неподвижно смотрел в его бесстрастное лицо. И вдруг увидел, что за плечами Бурагана начинает расти тень. По очертаниям она в точности повторяла фигуру самого Бурагана, но была в полтора раза больше и очень черная. А главное – Бураган стоял посреди открытого пространства, и за его спиной не было никакой стены, на которую могла бы падать тень. И тем не менее тень не лежала на земле, а стояла вертикально.
Мухин подумал было, что все это ему чудится – в чем нет ничего удивительного, принимая во внимание все случившееся; но нет – варучане тоже видели эту тень. Те, кто стоял ближе, пали перед Бураганом ниц, вытянув руки вперед, по направлению к нему. Другие просто застыли, боясь пошевелиться.
Бураган приподнял верхнюю губу и издал короткий злой смешок. Тень шевельнулась сама по себе и отступила в сторону. Теперь она двигалась самостоятельно, и в ее черной глубине начал прорастать человекоподобный образ: светлые провалы глаз и рта, широкие розоватые зубы, бисеринки, рассыпанные по одежде.
“Это дьявол, – подумал Мухин. – Мой Бураган все-таки заключил с ним сделку! И все это по моей вине. Черт меня дернул играть тем вечером в карты!..”
Бураган как будто догадался, о чем думает Мухин, потому что уставился на него с откровенной усмешкой. Вертикальные полосы на лбу и неряшливо нарисованные вокруг настоящих губ искусственные губы делали эту усмешку злобной и издевательской.
Бураган махнул рукой в сторону реки, и варучане двинулись обратно в лагерь. Мухина повезли с ними.
Мухину прежде доводилось бывать в мирном оазисе Сой, чей владыка состоял в кумах у нашего полковника, и поэтому он привык к тому, что быт у варучан всегда налажен, люди одеты красиво и даже не без роскошества, женщины привлекательны и приветливы, а еда сытна и изысканна. Главная особенность варучанской кулинарии состоит в том, что ни один продукт в приготовленном состоянии не имеет своего естественного вкуса: обильные специи полностью изменяют качество мяса, овощей и фруктов. Поэтому любимая шутка над русскими гостями заключалась в том, что им завязывали глаза и предлагали угадать, чем именно их сейчас угощают.
В лагере мятежников все оказалось совершенно не так, как ожидал увидеть Мухин. Все здесь было сделано неряшливо и наспех. Судя по отсутствию палаток, варучане ночевали на голой земле, несмотря на то что по ночам было еще очень холодно. Никаких кострищ Мухин не заметил. Прямо на траве валялись обглоданные кости с остатками вяленого мяса, шкурки засушенных плодов и какая-то рванина. Несколько человек спали вповалку. Небольшое стадо мээков и бээков (не знаю их правильного названия) бестолково топталось на маленьком участке, не понимая, почему нельзя разойтись и насладиться сочной травой. Два чумазых подростка с грубым смехом сгоняли их в кучу.