Звездные ночи
Шрифт:
Таня Макарова и Вера Белик вылетали на боевые задания более семисот раз. Они первыми сбросили бомбы на территорию Германии.
Сгорели вместе с самолетом в августе 1944 года.
Ночь сто семьдесят третья
Девушки-техники долго возились с мотором самолета Лейлы, но устранить все дефекты не смогли.
— Необходимо заменить некоторые детали, — сказала техник звена Зина Радина. — У нас их нет. Надо идти в дивизионные мастерские. Лелечка, пойдем вместе. Заведующий мастерских такой жмот, зимой снега не выпросишь.
— Думаешь, против двоих он не устоит? — рассмеялась Лейла.
— Ну да, заставим его сражаться на два фронта, пустим в ход личное обаяние. Чем-нибудь да разживемся. Я заявку составила с запасом, учла потребности всей эскадрильи. Он глаза вытаращит.
— Ну что ж, пошли.
Заведующего на месте не оказалось. Отыскали его на полигоне, где группа офицеров тренировалась в стрельбе по мишеням из пистолета.
— Подождите, — отмахнулся от них молодой лейтенант — заведующий. — Я занят.
Подошла его очередь стрелять. Девушки молча наблюдали. Стрелял он так себе: набрал менее половины возможных очков.
— Зиночка, давай заставим его подпирать кривую березу, — прошептала Лейла. Глаза ее озорно блеснули.
— Как это? Почему кривую? — не поняла Зина.
— Ну, оставим в дураках.
— Как это сделать? Что ты предлагаешь?
— Постреляем.
— Думаешь, собьем спесь, он станет сговорчивее? — засомневалась Зина. — Вряд ли. Ну ладно, хоть посмеемся. — Громко, чтобы все слышали, она сказала язвительно: — Посчитали — прослезились. Товарищ лейтенант, у вас же пистолет с кривым стволом, удивительно, что вы вообще попадаете в мишень. Я бы не попала. Может быть, попробуете из моего?
— Ишь ты какая, — усмехнулся лейтенант, явно задетый. — Может, сама постреляешь из своего прямого ствола, а мы посмотрим.
Зина только этого и ждала.
— С удовольствием. Только договоримся. Если я наберу больше очков, чем вы, — нашу заявку удовлетворяете полностью.
— Хорошо, — не раздумывая согласился лейтенант. — А если наберете меньше, вечерком составите нам компанию в кино. Вместе с подругой. И заявка будет удовлетворена лишь частично. Идет?
Не знал он, голубчик, что Зиночка — мастер спорта по стрельбе из пистолета.
— Как, Лейла? — обернулась Зина к подруге. — Принимаем условия?
— Принимаем! — беззаботно ответила Лейла. — Целься хорошенько.
Офицеры, шутливо переговариваясь, сменили мишень. Сделав три выстрела, Зина переложила пистолет в левую руку. Раздались удивленные возгласы:
— Во дает!
— Что делает, а?
— Вот это кино!
Все шесть пуль попали в черный круг мишени, в «яблочко». Офицеры дружно зааплодировали. Попросили и Лейлу выйти «к барьеру». Она охотно согласилась. Но предупредила:
— Выступаю вне конкурса. Пари мы уже выиграли.
Стреляла она менее удачно, но лейтенанта тоже превзошла.
По дороге в мастерские лейтенант, просмотрев заявку, растерянно заморгал глазами.
— Это что же… Вы с ума сошли!
Зина и Лейла одновременно положили руки на кобуру. Лейтенант расхохотался.
— Сдаюсь, сдаюсь. Но поймите, при всем желании удовлетворить вашу заявку не могу. Нет у меня этих деталей, — он поставил красным карандашом на заявке несколько минусов. — И этих, и этих…
— А когда они поступят? — вкрадчиво спросила Зина.
— Поступят, сообщу.
Выдав детали девушкам, лейтенант нерешительно спросил:
— А как все же насчет кино?
— Никак, — отрезала Зина. — Уговор дороже денег.
— Не расстраивайтесь, товарищ лейтенант, — посочувствовала заведующему Лейла. — Может быть, в другой раз. Вы потренируетесь…
— Все ясно, — сокрушенно вздохнул лейтенант. — Горе побежденным. Неспроста вас называют ведьмами.
— А вы думали, спроста? — последнее слово осталось за Зиной.
В тот же вечер самолет был готов к полетам, но техники предупредили, что летать та нем Лейла сможет недолго. Пророчество подтвердилось. После первого же вылета самолет Лейлы, заходя на посадку, выпустил красную ракету — сигнал бедствия.
— Санитарку! — распорядилась Бершанская. Так мы называли санитарную машину. Не спуская глаз с самолета, она закурила.
Лейла пронеслась над аэродромам, пошла на второй круг. В чем дело? Почему она не садится?
Я в ту ночь была дежурная но аэродрому. Гляжу на командира полка, а в голове мелькает мысль: «Каждый самолет, наверно, пролетает через ее сердце». Лицо у нее каменное.
— У них бомбы, — глухо говорит Бершанская, затаптывая папиросу. — Очистить аэродром: видать, неисправность!
По полю уже мчится машина с красным крестом, я сигналю, чтобы отвернула в сторону. На аэродроме осталась одна Бершанская.
С бомбовым грузом садиться опасно. Самолет может подпрыгнуть, накрениться, пропахать землю крылом, а много ли надо, чтобы бомбы взорвались?
Посадку Лейла, как всегда, совершила мастерски. Самолет остановился в дальнем конце аэродрома, все облегченно вздохнули. Бершанская, перехватив санитарную машину, вскочила на подножку. Невеселые мысли лезут в голову…
Оказалось, после близкого разрыва зенитного снаряда отказали замки бомбодержателей, и одна бомба едва держалась.
К утру самолет привели в порядок. Да, отслужил он свой век — заплата на заплате.
Я собиралась лечь отдохнуть, вбежала Лейла.
— Летим с Руфой в ПАРМ. Как не хочется, если бы ты знала. Счастливо оставаться.
Расставание было грустным. Обе мы стали «безлошадными».
Ночь сто семьдесят четвертая