Звездный час адвоката
Шрифт:
– А ты опиши мне ее, – попросила Крапивина.
Словесный портрет, данный писательницей, оказался точным, и уже через пять минут скалолазка смеялась, глядя сквозь слезы на испуганную подругу.
– Имя ее – Мария, но в горах она была разве что во сне. Не знаю, чем ее занимает этот сюжет, но она просто одержима скалолазанием! Обивала пороги, пытаясь записаться на курсы, но инструктор вовремя вычислил ее и попросил принести справку из поликлиники, что у нее нет противопоказаний для занятий этим видом спорта.
– Ну и как, принесла?
– Еще лучше! Нам оттуда
– И что потом?
– Потом началась маета. Знаешь, есть больные люди, которые сутками просиживают в приемных больших начальников, пишут письма в прокуратуру, слоняются по коридорам суда. Наша Маша всю энергию направила в другое русло. Она сидела на тренировках, высунув язык, наблюдая за движениями спортсменов; доставала инструкторов вопросами о том, что может произойти с человеком, который сиганет со скалы вниз, и даже пыталась учить чему-то новичков.
– Но постой! – удивилась Данилевская. – Откуда тогда она знает про Хибинские горы? Я вот только благодаря Марии узнала, что они расположены на Кольском полуострове.
Ольга махнула рукой:
– Здесь как раз все очень просто. Не поверишь, но она нашла нас в горном лагере! Вытурить обратно мы ее так и не смогли. Да и жалко стало. Она вроде смирная такая, по характеру на собаку похожа. Сядет у костра и слушает байки, которые инструктора новичкам рассказывают. А те, как понимаешь, не только про Хибинские горы загнуть могут. Опять же польза от нее была. Принести воды, помыть посуду, постирать белье – сама представляешь, добровольцев на такую работу еще поискать.
– Понятно, – мрачно резюмировала Диана. – Значит, теперь с ней нянчиться придется мне.
Но все оказалось еще хуже. Узнав каким-то образом номер телефона своей обожаемой писательницы, Мария начала звонить по нему днем и ночью, повторяя, как в горячечном бреду:
– Настоящая скалолазка – это я! Напишите обо мне, иначе вам будет хуже…
Когда трубку брал Максимов, она только молчала. Но он слышал ее тяжелое дыхание, перемежаемое редкими всхлипами.
– Нет, это невозможно! – говорил он, в сердцах швыряя трубку на рычаг. – Эта сумасшедшая сама кого угодно сведет с ума!
– Может, и в самом деле посвятить ей книгу? – спрашивала Диана. – Иначе она не оставит нас в покое.
– Да. Только, боюсь, автор «Палаты номер 6» тебя уже опередил.
Но когда в издательстве Данилевской вручили заказное письмо, надписанное корявым почерком, она опять почувствовала признаки беспокойства. В конверте оказался листок бумаги, на котором топорщились вырезанные из журнала буквы: «Я – скалолазка! Если не напишешь обо мне, то пожалеешь однозначно». Конечно, там было море ошибок но имя Мария в конце было написано от руки. Больная женщина пыталась зашифровать себя, как в любимом ею детективе, но оставила море улик: образец
– Довольно! – проговорил Максимов, решительно убирая в карман своей куртки письмо. – Зло должно быть наказано!
Сонный следователь доводам писательской семейки не внял.
– Ну и где здесь угроза убийства? – спросил он, рассматривая послание Марии. – «Пожалеешь однозначно». Понимать можно по-разному. Может, автор письма просто хочет вам дать пинка под зад, а может, слегка встряхнуть за шиворот. Кто ее разберет?
– И вы так легко говорите об этом? – возмутился Максимов. – А если она переломает моей жене шейные позвонки?
– От пинка под зад не ломаются даже кости таза, – отозвался следователь, гоняя по кабинету муху. – А вы говорите, шею… Да и откуда у вас такие мрачные прогнозы? Может, женщина просто имеет в виду, что вы будете маяться угрызениями совести всю оставшуюся жизнь? Обижать блаженных грешно. Нет, я определенно не нахожу в ее действиях ничего криминального.
– А я утверждаю, что эта Мария опасна для общества, – не сдавался Максимов. – Вам обязательно нужно ждать, пока что-то случится? А нельзя ли просто предотвратить преступление?
– Вот когда произойдет преступление, тогда и приходите. А пока нечего мне голову морочить! – заявил следователь, заканчивая дискуссию…
…Когда Данилевская увидела Марию в горном лагере, она была морально к этому готова. Женщина сновала от палаток к костру с засученными рукавами и казалась на редкость сосредоточенной и серьезной. Она чистила картошку, следила за костром, начисто отмывала миски и котелки. Она готова была всем услужить, а инструкторам даже стирала в ручье белье. Диана поздравила себя с легким решением проблемы, но, как оказалось, поторопилась.
Вечером, когда усталая молодежь уселась вокруг костра с гитарой, Мария подобралась поближе к писательнице.
– Я тебя в покое не оставлю, – пообещала она, скаля в полумраке зубы. – Говорю, делай, как я велю! Скалолазка здесь одна. Это я! А та, которая сидит сейчас у костра, та не в счет!
У костра сидела Ольга и, перебирая струны гитары, пела песню. Люди зачарованно слушали. Крапивина считалась здесь кем-то вроде богини, сошедшей с Олимпа, и поэтому каждому, сидевшему у огня, хотелось приобщиться к горной романтике, которую олицетворяла здесь эта сильная, волевая женщина.
– Ишь, распелась! – бурчала себе под нос Мария. – Я, может, еще лучше могу. Вот когда я была на Карпатах…
– Оставьте меня в покое, – попросила Диана. – Я больше не буду писать. С этим покончено.
– Как это не будешь? – изумилась женщина. – А что ты тогда здесь делаешь? Разве не собираешь материал для новой книги?
– Нет. Я же говорю, с книгами покончено. Я только хочу стать скалолазкой, так же, как и вы…
– Ну, ты даешь! – не поверила ее словам Мария. – А ты не врешь? Что тогда будет с ней? – Она мотнула головой в сторону Ольги, которая, закончив песню, принялась рассказывать анекдот.