Звездный час по тарифу
Шрифт:
Ксения показала ему ампулы с траксимилом, грек озадаченно спросил:
– Значит ли это, что тетя Сильвия причастна к произошедшему? Она же врач...
– И поэтому хранит дома в тайнике траксимил? – усмехнулся Феликс. – Сеньор зазнайка, нет ли у вас иной версии?
– А у вас, предполагаю, она уже имеется, сеньор отравитель! – огрызнулся Андреас и обнял Ксению. Ему не понравилось, что журналюга исчез с Ксенией, оставив его в холле. Кто знает, как нахал будет себя вести!
Феликс взял одну ампулу и заметил:
– Не думаю,
– О, его величество русский Шерлок Пуаро все понял! – воскликнул Андреас. – И что вы поняли, сеньор журналист? Что вам пора возвращаться в Москву, к медведям?
Разумовский тихо произнес:
– Ксения, у нас не так много времени. В грядущий понедельник состоится заседание совета директоров корпорации, на котором твои полномочия будут переданы одному из членов семьи. У нас есть два дня, чтобы все обдумать!
– Что обдумать? – воскликнул Христополус. – Мне не нравится, сеньор выдумщик, что вы втягиваете мою невесту в опасные игры!
Ксения положила Андреасу руку на плечо и сказала:
– Обдумать, как мне лучше всего воскреснуть!
Ксения-старшая. Годы 1896—1959
Ксения и Алешка вылетели вслед за Иваном Иванычем из особняка дона Педро. Они живо вскочили в экипаж, Шадрин взнуздал лошадей, и те понесли их прочь. Ксения услышала злобный голос и, обернувшись, увидела Агнессу, которая стояла на крыльце и, сжимая кулаки, кричала:
– Не думайте, что сможете удрать, как в тот раз! Я до вас доберусь! И вы все попадете на плаху!
– Чертова старуха, – произнес Иван Иваныч, и Ксения уловила в его голосе страх. – Приспичило же ей приехать именно сюда!
– Батя, что мы будем делать? – спросил Алешка. – Она нас узнала и наверняка обратится в полицию! Ей, разумеется, никто сначала не поверит, но старуха будет настаивать на своем, и тогда они заявятся к нам домой...
Иван Иваныч уныло ответил:
– Судьба была к нам милостива все эти годы, но чем-то я ее рассердил. Старуха не успокоится, пока не уничтожит нас! Я не жалею, что прибил ее брата-извращенца! Но попробуй объясни это полиции!
Через полчаса они прибыли домой. Иван Иваныч в нескольких словах объяснил Пелагее сложившуюся ситуацию. Та, прижав к себе хнычущего Степу, перекрестилась и в ужасе спросила:
– Ваня, мы должны бежать?
Шадрин с горечью произнес:
– И куда мы скроемся? Тем более бросать дом, плантации, работников. Ух, Агнесса, чтоб тебе пусто было! Но и оставаться нельзя! Давайте, ребятки, собирайтесь! Придется уносить ноги. Слава богу, что у нас деньги имеются, сядем на пароход и покинем Коста-Бьянку. Настала пора возвращаться на родину, в Россию!
Ксения понимала, что Иван Иваныч и сам не верит в то, что говорит. Он давно превратился в почтенного плантатора, Иоганна фон Штара, самого богатого горожанина. И вдруг бежать, бросить все, отказаться от прежней жизни?
Шадрины метались по дому, каждый хватал то, что попадалось под руку. Иван Иваныч складывал деньги в мешок, Пелагея суетилась со Степой. Алешка прошел в кабинет и сказал:
– Батя, мне кажется, что наш дом окружают! Выгляни в окно!
Иван Иваныч, заткнув за пояс пистолет, подошел к окну и осторожно посмотрел. Ксения, стоявшая у него за спиной, увидела желтые мундиры полицейских, которые были хорошо видны среди зелени.
– Они хотят взять наш особняк штурмом! – произнес Иван Иваныч и, скривившись, схватился за сердце. Пелагея с криком бросилась к мужу.
– Ванечка, что с тобой? – запричитала она. – Тебе плохо?
Иван Иваныч прошептал побелевшими губами:
– Стар я уже стал, чтобы куда-то тикать. Далеко все равно не уйдем. Это в тот раз нам повезло, а сейчас – куда нам деваться? Вокруг непроходимые джунгли, да и гадюка Агнесса постарается, чтобы в городах нас поджидала полиция.
Шадрин грузно опустился в кресло, Пелагея принесла ему воды, он медленно выпил и сказал, обращаясь к Алешке и Ксении:
– Вы – молодые, вам и бежать. Прихватите мать и Степку и тикайте! А я их задержу! Денег у вас предостаточно, чтобы в Россию ехать – за глаза хватит. Пожили за границей, поглядели на мир – пора в родимый край!
Пелагея с воем бросилась на грудь Ивану Иванычу, тот грозно произнес:
– Никаких слез! Со мной все будет в порядке! Еще посмотрим, кто кого! И нечего время терять, уйдете по плантациям, они вас не догонят! Ну, живо!
В тот самый момент раздались треск, пальба, крики. Иван Иваныч привстал из кресла и произнес:
– Ну вот, начинается! Сохрани и защити нас, святая Богородица! Ироды в дом полезли! Быстрее, ребятки, быстрее!
Он подошел к окну, распахнул его и подсадил Степу на подоконник, но Пелагея вцепилась мужу в руку:
– Никуда мы не пойдем без тебя!
– Что это значит – никуда без меня не пойдете? – прикрикнул на нее Шадрин. – Ты, мать, в своем ли уме? Не обо мне думай, а о детях! Алешка уже большой, а Степка? Ты что, намерена вслед за мной в тюрьму отправиться? Не забывай, все это богатство началось с тех денег, которые я прихватил у австрийского барона! Отнимут у нас и дом, и угодья!
Не слушая доводов мужа, Пелагея заплакала. Закряхтев, Иван Иваныч сказал:
– Тогда вы, ребятки, бегите! Степку возьмите – и дуйте по плантациям!
Пелагея подхватила младшего сына и завила:
– Никому его не отдам! Это мой ребенок! Ваня, мы останемся с тобой, а Ксения и Алексей пускай убегают!
– Упрямая ты, мать, как ослица, – разозлился Иван Иваныч и схватился за грудь. – Ух, опять кольнуло! Ну давайте же, времени на раздумья нет!
По дому разносились вопли и громкие приказы полицейских, громыхали кованые сапоги, слышался звон бьющейся посуды. Иван Иваныч подтолкнул к окну Ксению.